Хайдеггер и греки - страница 3
философии Шеллинга. Здесь - такое самоудержание реальности, которое лишь в существовании и обнаружении делает возможным происходящее (Hervorgehen) и наполняет его смыслом. Собственная суть герменевтики фактичности - как ни странно это звучит - состоит в том, что уже в факте существования должно быть заключено понимание и что само существова-ние является герменевтическим, истолковывающим. Первоначально слово "факт" и "фактичность" были антонимом ко всем verites de raison, истинам разума и обозначали (как и то, что свобода есть факт разума) нечто необъяснимое словами и просто принимаемое без рассуждений. И даже если я думаю о теологическом употреблении языка и его созвучии вере в воскрешение Христа, то прямо обнаруживается, что речь здесь идет о непреодолимой границе для всяких исторических констатации и для объективирования.
Тут я хотел бы несколько разъяснить эту герменевтику фактичности, т.е. второй заголовок лекции 1923 г., показав, что мышление молодого гениального Хайдеггера было уже тогда в пути, который вел его к разрыву с предысторией собственного формирования и обучения и что он умел так поставить общепринятые и радикально новые вопросы, чтобы они близко касались каждого, кто вообще предается рефлективному мышлению.
Но обращение к данной проблеме я хотел бы предварить еще одним замечанием. Здесь, в этот час, для меня особенно важно (что собственно и утвердило меня в решении приехать сюда), что собрались вместе не только представителе философской мысли из мира европейской культуры; среди нас - и партнеры из других культурных миров, которые не принадлежат к греческо-христианской европейской Традиции, но, будучи связанными с нами, причастны и нашему миру. Они несомненно несут с собой собствен-ный исторический, общественный, нравственный и религиозный опыт. Стало быть, они сами постоянно движутся по своему собственному пути, подобно тому, как мы - по нашему, когда исходя из нашей собственной традиции, добиваемся ясного осознания и понятийного определения нашей фактичности. Я хочу сказать, что час пробил. Ибо в обществе, в котором мы сегодня живем, перед лицом его планетарных масштабов и глобальных проблем, надо прекратить думать и разглагольствовать о том, что рамки традиций узки - следует искать всеохватывающего обмена.
Под герменевтикой фактичности, как выражался в то время Хайдеггер, он понимал прояснение (die Erhellung). Он считал, что существование само себя проясняет, становится ясным. Приблизительно так он в соответствующих фрагментах характеризовал и аристотелевское понятие "Phronesis", к чему мы еще вернемся. - Но где начинать и где заканчивать? Только один вопрос, по-видимому, можно задать предварительно, а именно: что здесь означает начало и что - конец? Разве не являются они, в итоге, одним и тем же? Ведь под тем, что здесь именуется началом, понимается, конечно, не начало нашего мира в смысле современной космологии, а мыслится начало наших человеческих вопросов и размышлений о смысле жизни и о нашей истории, о ее начале, ее первых проблемах и глубинных опытах, а также истоки размышлений о тех трудностях, к которым нас все это привело. Ведь мы еще не знаем, как одолеть эти трудности, не знаем, научимся ли выходить из экологических тупиков. Здесь уже столь многое свершилось, что мы готовы свершившееся принять как судьбу - как принимают всякий факт. Вот почему Хайдеггера так интересовал вопрос: что означает это перво-начало и как оно выглядит? О том же он специально размышляет в речи 30-х годов (написана где-то между 1936 и 1938 гг.), опубликованной в недавно вышедшем новом томе его собраний сочинений
