— Знаешь, захотелось вдруг мясного рулета. А заставлять маму лишний раз вставать к плите, да еще и так поздно, не годится.
«Что ж, звучит вполне разумно», — решила Харлин. По крайней мере, не страннее других объяснений взрослых. Однако ел папа необычно медленно, словно пытаясь растянуть момент и запомнить удовольствие. Он предложил кусочек Харлин. Она вежливо ответила, что не в настроении есть мясной рулет. Папу это рассмешило. На самом деле она втайне испугалась, что рулет окажется вкуснее маминого.
Харлин наелась так, что на десерт у нее уже не хватило сил. Папа оплатил счёт, оставив официантке большие чаевые.
— Спасибо, дорогуша, — улыбнулась официантка, выдувая пузырь жвачки. — Щедрое у тебя сердце, я всегда по человеку вижу.
На груди у нее висела табличка с именем «Милли», а светлые волосы были начесаны так пышно, что напоминали надувной мяч. Она повернулась к Харлин:
— Присмотри за ним, душечка, чтобы он без проблем до дома добрался. Хорошо?
— Да уж пригляжу, зайка, не беспокойся, — ответила Харлин, подражая густому бруклинскому говору женщины.
Все вокруг рассмеялись, но не зло, а словно над комиком, отпустившим забавную шутку. Милли громко чмокнула Харлин в макушку и сказала ее отцу:
— Классная у тебя малышка.
Они вышли из кафе.
— Ты меня сегодня удивила, — папа подхватил Харлин на руки и направился к станции метро. — Быстро соображать — незаурядный талант. Что-то подсказывает мне, ты далеко пойдешь.
Харлин обняла отца за шею и положила голову ему на плечо. Она ужасно устала. Папа у нее сильный. Как же спокойно в его руках. Лучшего завершения дня и представить нельзя. Девочка даже не заметила, как они дошли до метро и сели в поезд. Папочка продолжал держать ее на руках, и движение вагона постепенно ее убаюкало. Харлин уснула.
Они направлялись по улице к дому, когда ее внезапно разбудил грубый мужской голос:
— Так где же ты припрятал добычу, Ники?
— Вот-вот, Ники, тут некоторым любопытно. Расскажи-ка нам все, — проворчал другой.
Харлин подняла голову, протерла глаза и увидела двух сердитых незнакомцев, преградивших отцу дорогу.
— Ребята, со мной моя дочурка, — папа вздохнул. — Может, подождете, пока я отнесу ее домой?
— Ну, уж нет, Ники, — ответил первый из громил. — Мы уже раз тебе поверили, и это дорого нам обошлось.
— Ага, — кивнул второй. — Кто посоветовал нам подождать до пятницы? Дескать, минутное дело, никто даже не заметит. Только знаешь что? Большой куш-то оказался большой пустышкой.
Папа поставил Харлин на землю. Ей пришлось вцепиться в его штанину. Она так хотела спать, что едва удержалась на нотах. Однако он осторожно разжал ее пальцы и заставил отойти на несколько шагов назад.
— Сейф был гол до неприличия, — продолжил первый. — Кто-то там поживился еще до нас. И только один человек мог это сделать. Тот, кто знал о предстоящем дельце. Так вот, после того, как мы постреляли на выходе и едва унесли ноги, мы поспрашивали разных людей и, черт побери, оказалось, что ты ошивался там в четверг и выпивал за компанию с хозяйкой заведения.
— А я говорил ребятам, что не стоит доверять Котяре-Квинзелю. Вот только вызывать полицию по наши души — это подло даже для такой мрази, как ты, Ники.
— Я не виноват, — торопливо отрезал папа. — Я понятия не имел, что агентство по борьбе с наркотиками собирается…
— Хочешь сказать, просто удачное совпадение? Ну, конечно, это все меняет.
Второй внезапно шагнул вперед и, прежде чем Харлин поняла, что происходит, ударил ее папу в лицо. Тот пошатнулся и чуть не упал.
— Эй! — резко сказал первый. — А ну, прекрати!
— Почему?
— Да потому, что я хотел первым ему вмазать, — с этими словами он тоже ударил отца, сбив того с ног.
Папа рухнул на тротуар. Харлин крикнула, чтобы они прекратили, но бандиты не обратили на нее никакого внимания. Подняли папу на ноги, первый завел ему руки за спину, а второй принялся избивать. Харлин продолжала кричать, а ее никто не слышал, словно ее там вообще не было.
— Я позову полицию! — завизжала она и бросилась обратно к метро.
Мама часто повторяла, что в метро всегда можно найти полицейского, если он тебе нужен. Добежав до угла, Харлин увидела патрульную машину и выскочила на улицу, плача и размахивая руками.
