Лужкин был удивлен ее звонку, но ему польстило, что некогда неприступная для него женщина теперь сама жаждет встречи, и он милостиво согласился принять ее в тот же день вечером у себя в квартире.
Светлана пришла к нему в гости с небольшим опозданием, одетая в плотно облегающее ее все еще не лишенную изящества фигуру полупрозрачное трикотажное платье, благоухая сладостным ароматом "Шанель Аллюр".
После несколько преувеличенных взаимных комплиментов, когда на журнальном столике уже стояли наполненные шампанским бокалы, она, как бы поддавшись влиянию момента, не желая сдерживать нахлынувших чувств, воскликнула:
- Ах, если б мы могли вернуться в те годы!
- Нам бы твой громила все кости переломал, - счел нужным слегка умерить ее романтический порыв Лужкин.
Светлана, явно играя, обиженно закусила губу:
- Фу, какой ты вульгарный! Или у тебя тоже от наркоты все чувства притупились?
- Какой наркоты? - испугался Лужкин.
- Ах, брось, Оська! Я ведь Володьку как облупленного знаю - неужто, ты думаешь, я бы не заметила по лицу, по глазам, по словам его и мыслям, что он к наркотикам пристрастился? А глядя на тебя, сравнивая с ним, и о твоем увлечении нетрудно было догадаться.
- Ты следи за метлой-то. Какие еще увлечения?
- Ох, Ося, давай о другом..
- Нет, уж объяснись...
- Ну, сам подумай, - как бы уступая настырности Лужкина, пояснила Светлана. - Если я вижу, что передо мной стоит человек, внешне похожий на мужа, но с другими мыслями, движениями, чувствами, то значит сам муж отбыл в страну вечного кайфа, а передо мной лишь его плоть, но управляемая явно не им. Тебя я знаю давно. Всегда искренне переживаю за твои неудачи, радуюсь твоим успехам. И вдруг я вижу, как твое тело на сцене будто Кто-то за ниточки дергает, а из горла исторгается явно не твой голос. О чем это говорит?
Лужкин пожал плечами.
- О том, - Светлана наклонилась через стол к Лужкину, - что ты тоже отбыл в страну вечного кайфа, уступив плоть своему Таланту или еще Кому-то. Тебе виднее, кому...
- Не слишком ли ты догадливая?
- Грустно мне, Ося. Думаю, может и мне вслед за вами в страну кайфа поход совершить, уж коль она мужиков от женщин сманивает? Ты ведь совсем из-за кайфа от женщин отказался?
- У меня одно другому не помеха, - несколько мрачновато улыбнулся Лужкин и, первый раз за вечер посмотрев Светлане в глаза, поднял бокал и, прогнувшись через стол произнес:
- За Дам-с!
Светлана улыбнулась. Продолжая сидеть на диване, приподняла свой бокал.
Лужкин отодвинул ногой кресло, вылез из-за стола и пересел на диван, поближе к даме. В раздумье, не опуская бокала по-дружески, положил руку на ее плечо и пояснил:
- Видишь ли, милочка, таблетки, которые мы принимаем не имеют ничего общего с наркотой, как ты изволила выразиться. Мы называем их Фази, так как их производят на основе одобренного Минздравом Фазидола. Слышала про такое лекарство?
- Нет. А кто производит ваше Фази?
- Этого тебе, милочка, знать не положено, но по секрету скажу - вполне интеллигентные люди. Так вот, наркота, типа экстази и даже героина, дает балдеж, но нет полного расширения. Есть кайф, но без отрыва. Глюки и те привязаны ниточками к реальным стенам реальных домов. Фази рвет все нити. Балдежу ничто не мешает. Время останавливается. Секунда тянется тысячу, десять тысяч лет. Ты - в раю! Улавливаешь разницу?
- Не очень.
- Но это же просто! Плоть наркомана, раздираемая противоречиями между командами разума и повелениями Таланта, способна лишь сотрясаться в бессильных потугах достичь одновременно двух берегов. Чтобы человек балдел на все сто, а Талант мог проявляться без помех, сознание должно быть устранено. Ты видела сеансы Кашпировского?
- Да, тогда у половины телезрителей что-нибудь рассасывалось.
- Я не про то. Ты видела, как усыпленные гипнотизером люди - их сознание отдыхает! - по команде становятся рафаэлями, рахманиновыми - кем угодно; довольно недурно начинают играть на фортепьяно или рисовать на холстах? Люди спят, а их плоть творит. И делает это лучше, чем она могла бы делать, руководимая сознанием. Люди просыпаются и ничего не помнят!
