Однако картина меняется, если ограничиться сопоставлением книги с современными андерсеноведческими исследованиями в Дании. Выясняется, что в наши дни именно принадлежность к критико-биографическому жанру выделяет ее на общем фоне.
В самом деле, датскую андерсениану последних 10–15 лет составляют работы, которые условно можно разделить на три группы. В первую входят труды поэтологического плана. Количественно среди них преобладают статьи, где исследование ведется на основе структуралистской методологии в различных ее модификациях и на ограниченном — одно-два произведения — материале (образцом могут служить некоторые статьи, вошедшие в литературоведческую хрестоматию Кристиана Кьера и Хенрика Шовсбо «Введение в литературно-критическую методологию»[3]). В поэтологических работах порой содержатся интересные наблюдения, касающиеся особенностей поэтики Андерсена, формы языка ею произведений, их образной системы и т. д., однако задачи, которые ставят перед собой их авторы, обычно очень локальны. Несоразмерность исследовательских усилий со значимостью конечного результата, нередко сводящегося к констатации какой-либо банальной очевидности, — вот, пожалуй, главное, что отличает (и чем иногда поражают) эти труды.
Вторую группу образуют работы, написанные представителями различных ответвлений психоаналитической критики (пример — книга Эйгиля Нюборга «Внутренняя линия в сказках Х.К. Андерсена. Психологическое исследование»[4], где предпринята попытка истолкования творчества писателя на основе юнгианской методологии). Книги и статьи этой группы, напротив, отличает подчеркнутая концептуальность; их авторы пытаются под «новым» углом зрения дать ответ на все вопросы, осветить всю андерсеноведческую проблематику. Однако глобальность авторских претензий постоянно вступает в противоречие с узостью методологических позиций, а исследовательские выводы — в конфликт с реальным материалом. Не случайно документальная основа этих работ обычно крайне ограничена — авторы просто вынуждены оставлять за бортом факты, не укладывающиеся в концепцию.
Наконец, третья группа исследований — текстологические и критико-биографические работы «традиционного», то есть опять-таки культурно-исторического и духовно-исторического, характера. Надо заметить, что именно авторы этих работ сумели в последние годы внести наиболее существенный вклад в изучение творчества писателя. В частности, несомненный интерес представляют такие книги, как «Опыты Х.К. Андерсена в изобразительном искусстве» Кьеля Хельтофта[5], «Датские иллюстрации к произведениям Х. К. Андерсена. 1835–1975» Эрика Даля[6], «Роман „Импровизатор“ и первое путешествие Андерсена в Италию» Жерара Лемана[7] Однако бросается в глаза, что большинство этих исследований страдает тем же «недугом», что и поэтологические работы: они весьма локальны по своей проблематике.
В принципе такое «мелкотемье» современного датского андерсеноведения можно было бы считать закономерным. Известно, что с течением времени изучение жизни и творчества крупных писателей все более расчленяется; в какой-то момент исследователи начинают все более углубляться в рассмотрение отдельных проблем, в выяснение как будто бы частных, но — как нередко оказывается в дальнейшем — существенных, принципиально важных деталей. Идет своего рода накопление материала, подготовляющее появление крупных обобщающих трудов.
Но в том-то и дело, что нынешнее состояние датского андерсеноведения трудно определить как «фазу накопления». Происходит скорее другое — нечто вроде раздела наследственного имущества.
В датской «метакритике» немало писали о «революции», или — как минимум — о «подъеме», который пережило датское литературоведение на рубеже 50—60-х годов и который якобы продолжается и поныне. Подъем этот связывается с вторжением в датскую науку о литературе англо-американских неокритических и — несколько позже — французских структурно-семиологических методов, значительно потеснивших «традиционное», или, как часто пишут, «позитивистское», литературоведение. Некоторые авторы поспешили в связи с этим ударить в литавры. Серен Шоу, редактор и составитель сборника «Датская критика 60-х годов», высказал убеждение, что именно победа «нового» литературоведения над старым «университетским» явилась причиной увеличения удельного веса критики в литературной жизни страны. В качестве примера Шоу называл известного критика Вилли Серенсена, утверждая, что его авторитет в литературе 60-х годов сопоставим лишь с влиянием, которого добился за 90 лет до этого Георг Брандес
