Теперь это был не благодушный мужичок в камуфляже, просиживающий сутками задницу на одном месте и сходивший с ума от безделья. Ему на смену пришел решительный и целеустремленный боец.
— Назад! — рявкнул он.
Быдлята, удивленные столь неожиданной переменой в охраннике, резко развернулись:
— Слышь, мужик…
— Вы трое, покиньте помещение!
— Чего?
— Убирайтесь отсюда! Вон! Быстро!
Компания недовольно переглянулась. Тот, что был с арматуриной, двинулся вперед с явным намерением использовать свое оружие.
Это была его ошибка, причем катастрофическая. Охранник не стал ждать, пока быдленок примет удобную стойку и размахнется — атаковал первым. Молча, без лишних предупреждений ударил дубинкой сначала по руке (локоть, хруст), затем по ноге (колено, хруст), а когда противник, выронив прут, рухнул на пол, он нанес третий удар — по шее (чуть слабее, без хруста) — и все это в течение пары секунд.
Хозяин арматурины лежал на полу, не подавая признаков жизни. Его подельники переглянулись, но повторять судьбу своего дружка не решились.
— Забирайте его и убирайтесь, — повторил охранник.
Подхватив подмышки своего отключенного товарища, быдлята поволокли его к выходу. Уже у самой двери тот, что был с ягой, бросил на Ника полный ненависти взгляд и произнес:
— Мы еще вернемся. А ты отсюда хер куда выйдешь, я тебе отвечаю.
Ник ничего не ответил.
Когда его преследователи вышли из здания, он поднялся с пола и вопросительно посмотрел на охранника.
— Добро пожаловать, — произнес он благодушным тоном. — Проходите, вас ждут. Второй этаж, кабинет два ноль.
И показал куда-то рукой.
Ник повернулся — там, где только что была глухая стена со странной надписью, теперь находился проем, в котором виднелась лестница с деревянными перилами.
— Берегите себя, любите друг друга. С вами был Артем «дядя-из-Саратова» Калашников, «Питер ФМ» и программа «Все обо всем», а сейчас на наших волнах Катя Чехова, с ее киберкомпозицией «Таю».
Ник поднимался по лестнице, когда зазвучали первые аккорды песни, которую когда-то так любил напевать Лекс.
— Мне бы по твоим пройти улицам, мне бы утонуть в твоем море, мне бы в твоем небе стать облаком, но мне неизвестны твои пароли…
Глава 31
Тверская, 8 Б, v2.0
Питер, 14 февраля 2006 года
Ник поднялся на второй этаж. На лестничную площадку выходила всего одна дверь, на которой красовалась табличка с двумя цифрами:
2.0
Ник толкнул дверь и вошел внутрь.
Обстановка оказалась на удивление скромной: стол, два стула и пустой шкаф, похожий на медицинский. Вокруг единственного окна желтели ошмётки строительной пены. На стенах — дешёвые обои, а на полу пузырился грязновато-красный линолеум.
За столом, перед ноутбуком, сидел уже знакомый Нику студент. Заметив гостя, он улыбнулся, кивнул и указал на свободный стул:
— Присаживайся.
Стоило Нику опуститься на стул, как тот угрожающе заскрипел, но, к счастью, не развалился. Какой-то бомжатник, а не офис в центре Питера!
— Кто ты такой? — спросил Ник.
Парень пожал плечами:
— Не знаю. От тебя зависит.
— В каком смысле?
— Ну, в смысле, от твоего восприятия. Я могу быть другом или врагом, спасителем или губителем, марионеткой или кукловодом…
— Ты — Коля, верно? — перебил Ник.
— Нет, я Паша, его брат, — весело ответил парень и добавил: — Коля по четным числам тут сидит, а я по нечетным.
— И что вы… — Ник осекся. — Так сегодня же четное число.
— Верно! — снова улыбнулся Паша. — Но сегодня второй вторник второго месяца, поэтому вместо Коли — я.
— Понятно, — пробормотал Ник, хотя так ничего и не понял. — Твой брат… мы с ним виделись пару раз…
— Больше, — заметил Паша. — Впрочем, это не важно, продолжай.
— Так вот, он сказал мне прийти по этому адресу.
— Я знаю. И очень рад, что ты здесь.
Паша действительно выглядел очень радостным и доброжелательным. В его глазах светился щенячий восторг.
Однако Ник его радости не разделял. Он думал о том, что происходит на улице: «А вдруг, здание уже окружено? Сюда же могут ворваться в любую минуту!»
— И зачем я здесь? — полюбопытствовал Ник.
— Ты же ищешь работу… а нам с братом как раз нужны люди. Может, посотрудничаем?
Все это больше походило на фарс, чем на серьезный разговор. Паша лучился позитивом, нес какую-то ахинею и вызывал у Ника одно желание — нецензурно выругаться.
