Сначала меня держал косорылый, а бил кривоносый, потом они поменялись ролями.
Гончаров стоял возле окна и меланхолично курил тонкую сигару с ментолом, время от времени бросая взгляды в мою сторону и приговаривая:
– Только не очень сильно, не до смерти. Он еще мне понадобится.
Насчет «не очень сильно» – это как сказать. Мне казалось, что очень.
Кулаки у охранников господина Гончарова были размеров с голову мастифа средних размеров, а убойная сила удара была явно выше пределов выносливости моего организма.
«Потерять сознание или подождать, пока им надоест?» -думал я, получая очередной удар по почкам от кривоносого выродка.
Следующий удар в область солнечного сплетения, казалось, должен был решить эту проблему сам собой, но тут внезапно зазвонил телефон.
Боевая охрана господина Гончарова прекратила возню с моим полубессознательным телом.
Федор Михайлович задумался, глядя на телефонный аппарат, и между вторым и третьим звонком приказал мне:
– Подойди. И без глупостей, а то схлопочешь пулю в затылок.
Я повиновался.
Пока я брел до телефона, умудрился два раза упасть и сшибить кресло. Меня мотало от стенки к стенке словно наутро после хорошей выпивки.
– Алло, – едва прошелестел я в трубку непослушными губами.
– Двести первый? – ласково осведомилась администраторша.
Очевидно, она решила, что мы уже упились настолько, что я едва разговариваю.
– К вам тут еще приятели. Только уж не сильно безобразьте, пожалуйста, – игриво добавила она.
– Хорошо, – пролепетал я и положил трубку.
Троица замерла в ожидании комментариев.
– Так ребята, на чем мы остановились? – с трудом выговорил я, облизывая кровь с губ.
– Ах ты сука! – прошипел кривоносый, делая шаг в мою сторону и заводя руку для удара.
Хук в подбородк был не очень ощутимым, но я решил, что это самый мощный удар, который я когда-либо получал в своей жизни.
Раскинув руки, словно подстреленный вальдшнеп – крылья, я рухнул в направлении двери, подгадав удар охранника к звуку шагов, остановившихся у входа.
Я решил, что не стоит новым гостям ожидать разрешения войти и распахнул своим затылком дверь, чтобы беспрепятственно впустить новых посетителей.
Новые люди – новая информация.
Конечно, я рисковал. Не исключено, что очередные визитеры окажутся опаснее нынешних, но наш разговор с Гончаровым явно буксовал, а формы, в которые вылилась беседа, я никак не мог назвать продуктивными.
В следующую секунду началось что-то невообразимое.
Через меня, словно резвый козлик, перепрыгнул парень ростом под потолок и вслед за ним надо мной мелькнули еще две пары подметок.
На последней я успел различить надпись: «Fuck off, please».
Гончаров быстро сунул руку в карман пиджака и замер в ожидании.
– А ну вали... – начал угрожающим тоном косорылый, обращаясь к вновь прибывшим гостям двести первого номера, но тут же осекся.
Новенькие предпочитали словам действие.
Выброшенный вперед мощный кулак с увесистым фигурным кастетом – на каждой выпуклости, покрывавшей костяшку пальца, был вырезан оскалившийся череп, – помешал косорылому закончить начатую фразу и слегка подправил его челюсть, выдвинув вперед верхние зубы, как и полагается.
Правда, при этом косорылый охранник на неопределенный срок потерял возможность произносить вообще какие бы то ни было фразы и лишился части своих нижних зубов, но это уже детали.
Кривоносый был более проворным и попытался честно вступить в бой.
Охранник Гончарова решительно бросился вперед на врага, по-бычьи наклонив голову, словно она являлась его основным оружием.
Ему, действительно, удалось сбить своей тушей с ног двухметрового верзилу, который, тихо охнув, упал рядом со мной.
Но этот маневр оказался всего лишь актом бессмысленной ярости.
Второй парень, пришедший с верзилой, не долго думая, со всей силой обрушил на голову кривоносого декоративный подсвечник, бессмысленно стоявший на подоконнике гостиничного номера. Два удара, – второй чуть послабее, – по массивному красному затылку с колючим ежиком редких волос на некоторое время лишили его возможности работать головой как внутри таковой, так и используя ее снаружи – в качестве боевого оружия.
