Несколько дней, как я приехала из N. Я должна тебе сказать, что Андрей Федорович Локтев — мой отец. В N я этого не сказала. Этого вообще никто не знает, только Володя и вот теперь ты. Мне нечего стыдиться отца. То, что он был городским головой (очень недолго) — так ведь назначили, и многих, кого за это посадили, потом реабилитировали. Все обвинения против отца строятся на одном убийстве, а именно партизанского связного Аркадия Савицкого. Они основываются на свидетельстве Василия Савицкого. Этого Василия после войны недаром затравили собаками. Он был настоящий палач, на его совести личные расстрелы. Он был заместителем отца. Это он после жуткой смерти Аркадия ходил по избам, рыдал и рассказывал, что Локтев заманил брата-партизана в ловушку, застрелил и сжег труп. Но были люди, которые видели, как горящий в костре человек поднялся, пробежал несколько шагов и рухнул мертвый. Были люди, которые хоронили, они видели тело. Тогда все знали, что Василий ударил брата сзади поленом по голове, а потом живого отволок и швырнул в костер. Отец не мог этого сделать физически. Он был маленький, щуплый, почти слепой, а братья Савицкие оба — громадные великаны, бугаи. Теперь никому не интересно, как было на самом деле. Кто-то первый написал, что отец, остальные списывают. Володя говорит «не бери до головы», тоже герой, понимаешь, забыл, как я с ним хлебнула. Но теперь грех жаловаться.
В N мне сказали, что сохранились дневники Николая Николаевича Литвинчука. Может быть, их еще найдут. Я не смогла. Ты, может быть, знаешь, что Литвинчук — девичья фамилия мамы. Николай Николаевич мне двоюродный дедушка. Думаю, что когда арестовали маму и дедушку, Викентия Николаевича Литвинчука, отец понял, что его тоже арестуют и расстреляют, и скрылся. Думаю, он знал, где живет Николай Николаевич. Он надеялся перейти границу с Польшей. Он знал немецкий и французский, как русский. Он был очень одаренный человек.
Я видела архивы, мне способствовал в начале девяностых бывший начальник отца, он много сделал для рассекречивания архивов, святой человек. Николая Николаевича и Зинаиду Сергеевну тоже собирались арестовать перед войной, на них были доносы из …евичей. Там в лесу сохранился дом Николая Викентьевича Литвинчука, моего прадеда. Николай Николаевич хотел жить в доме своего отца. Он был специалистом высокого ранга, торфяником, и перед самым вторжением в Польшу там начались разработки торфяного карьера, он там работал не записала кем и жил в N, а когда пришли немцы, поселился в том доме. Это был партизанский край, там были огромные леса и болота, в которые немцы не совались, кое-где всю войну продержалась советская власть. Некоторые мне говорили, что там была по сути гражданская война. Вот в какую ситуацию все они попали.
В архивах мне показали документ, что партизаны казнили за измену родине папу, Николая Николаевича и Зинаиду Сергеевну. Но кто видел виселицу, кто зарывал трупы? Почему надо верить оперативным данным, засекреченным, рассекреченным, все равно? Тогда и доносам надо верить? А теперь приготовься услышать невероятную историю. В 48-м мы приехали в Минск, потому что мама хотела увидеть папу. И она его видела. Ты не помнишь пленных немцев, которые строили улицы Щербакова, Клумова (доктора-партизана) и Промышленную в нашем поселке? Папа работал там вместе с другими военнопленными под именем Рихард фон Калер. Он выдавал себя за немца-солдата. Их потом всех отправили в Германию. Больше мама ничего о нем не узнала. Я тоже пыталась, уже теперь, и тоже ничего не узнала. Наверно, тебе, писателю, это проще, хоть, честно говоря, что изменится оттого, если я узнаю, когда и где он умер?
Ответь мне сразу, получил письмо или нет. Просто сообщи — получил, а потом будешь думать, и напиши о себе и Дуле. Мне даже не верится, что я тебе пишу. Я предлагала написать книгу об отце двум писателям, они сказали, сегодня это никому не интересно, не время. Интересно, когда же было его время? И раньше было не его, и теперь. Володя говорит, раньше как раз было его время, а теперь оно просто ничье. Честно говоря, мы трудно живем, и годы, их не сбросишь. Да, еще: ты однажды подарил маме альбом акварелей Садовникова, на одной из акварелей виден дом и даже окна квартиры, где жили дедушка, бабушка и мама, так вот, я его нашла. Он стоит, как стоял. Если ты не захочешь написать книгу об отце, это не важно. Я не для этого тебя нашла. Вот написала, и немного легче. Надеюсь, ты мне напишешь.
