Они рассыпадись кругом
Над бледным, дерзким, гордым лбом,
Как змеи на челе Горгоны!
В монашество не посвящённый,
Он отказался дать обет,
Он лишь по нашему одет!
Из гордости богатства к нам
Принёс он в монастырь: сей храм
Не услыхал ни одного
Святого слова от него!
Смотри! Вот снова гимн гремит,
Он, словно каменный, стоит,
Разлита бледность по щекам,
Во взоре — вызов небесам.
Святой Франциск! Пусть он сейчас
Уйдёт, или на этот раз
Господень гнев падёт на нас!
Ведь если в образе, людском
Являлся дьявол — то в таком!
Клянусь спасеньем; создан не был
Взгляд этот ни землёй, ни небом!
—
Не могут нежные сердца
Любить навек и до конца:
Легко их горе устрашит,
Их безнадёжность охладит,
Лишь сердце твёрдое одно
От ран страдать обречено.
Перегорит в огне руда,
Металл прольется и тогда,
В огонь горнила погружен,
Хоть мягок, но всё тот же он —
Металл, он примет вид любой,
Когда он закалён тобой,
Он может стать твоим щитом,
Он может стать твоим клинком,
Но если ты клинок избрал —
Тебя же поразит кинжал!
Так твердые сердца подчас
Расплавит пламень женских глаз,
И форма, принятая, раз,
Навек останется. Так нож
Скорей сломаешь, чем согнешь!
—--
Когда за горем в свой черед
К нам одиночество придет,
И боль заменит пустотой —
Оно страшней всей боли той!
Коль радость не с кем разделить —
То радости вовек не быть,
Коль пустотой душа больна-
Излечит ненависть одна!
Так мертвый, на груди своей
Холодных чувствуя червей,
Готовых прах его пожрать,
Не может их смахнуть, прогнать;
Так пеликан, чтобы унять
Голодный крик своих птенцов,
Им жизнь свою отдать готов,
Рад грудь до крови расклевать!
И льется кровь — но нет нигде
Птенца в покинутом гнезде!
Уж лучше боль, чем пустота,
Когда кипит бесцельно ум,
В нем, как в пустыне — ни листа
В песках ненужных чувств и дум.
Ну кто б такое перенес:
Жить и без солнца и без гроз?
Так с гибнущего корабля
Случайно человек живой
На камни выброшен волной,
И одинокому земля
Страшней в суровой тишине,
Чем смерть в бушующей волне:
Уж лучше сразу рок принять,
Чем так на скалах истлевать!
*****
"Старик, ты прожил жизнь в тиши,
Молитв смиренных не считая,
Весь век судьбу благословляя,
За то, что в юности своей
Не знал неистовых страстей.
О них ты лишь слыхал от тех,
Кто открывал свой тайный грех,
От тех, кто находил покой
В сочувствии души святой."
А я, прожив так мало лет,
И счастье знал, и много бед,
В часы любви, в часы боёв,
Среди друзей, среди врагов
Не ведал скуки разум мой,
Мне ненавистен был покой.
Теперь — ни злобы, ни любви.
Ни пламени надежд в крови…
Нет, лучше уж в земле сырой
Жить ядовитою змеёй,
Чем так в бездействии пустом,
Тлеть, угасая день за днём!
Пойми, Я жду такого сна,
Чтоб и во сне не увидать,
Чем был, и чем я мог бы стать!
Хоть жизнь моя была мрачна,
Что память скорбная моя?
Гроб счастья! Как хотел бы я
Со счастьем вместе умереть,
Чем так — ни гаснуть ни гореть!
Мой дух все пытки пережил,
Но я в могилу не спешил,
Как в древности иной глупец,
Или как нынешний юнец!
И все же встретить смерть свою
Я был бы рад в любом бою,
Чтоб вёл меня в толпу врагов
Не зов любви, а славы зов!
Опасность грудью я встречал,
Хоть никогда за то не ждал
Я лавров, свежих иль сухих:
Пускай влекут они других,
Тех, кто тщеславием живёт,
Тех, кто за плату в бой идёт.
Но цель поставь передо мной
Достойную меня, и в бой
Я ринусь за своей судьбой,
В огонь сраженья, в звон клинков,
Спасать любовь, разить врагов!
Поверь, когда б я дважды жил,
Я снова все бы повторил!
Храбрец с презреньем смерти ждёт,
А трус покоя не найдёт,
Кто, дал мне жизнь, — тот смерть пошлет…
Я ей в лицо смотрел не раз
И в дни блаженства — что ж — сейчас?
Брат, я любил! Пусть о любви
Слов громких много говорят —
Я делом доказал их брат,
Ты видишь, эта сталь в крови?
И пятна эти пусть горят!
Я этой сталью уплатил
За смерть моей любви! Постой:
Зачем колена ты склонил?
Не так уж грех ужасен мой:
Тот кто убит моим клинком,
Он вашей веры был врагом,
Он желчной злобой исходил
При слове назарей! Но вот
Неблагодарный: он забыл,
Что там его блаженство ждёт:
Сталь христианской сабли в грудь —
В турецкий рай кратчайший путь!
И так уже у райской двери
Его давно заждались пери!
Да, я любил… любовь порой
Себе отыщет путь такой,
Где даже волку на пройти:
