Трюмные машинисты уже приготовились к немедленному затоплению погреба № 2 через кингстон и клапаны орошения и только ожидали приказания с мостика. Краснофлотцы, находившиеся в погребе, хорошо понимали, какая смертельная угроза нависла над кораблем. Внутренне каждый из них приготовился к смерти и был готов погибнуть под обрушившимися потоками воды. Но приказание о затоплении не последовало. «Еще не зная подробностей о случившемся,- рассказывал А. М. Гущин,- я рассудил так: если взрыва погреба сразу же после попадания снаряда не произошло, значит кто-то борется с огнем, и решил положиться на мужество и боевую выучку моряков». Конечно, решение А. М. Гущина не затапливать погреб основывалось не только на этом, он имел сведения, что температура в погребе не повышается. Через два часа поврежденная башня вступила в строй и снова открыла огонь по врагу.
А. М. Гущин еще раз обратился к В. А. Андрееву за разрешением швартоваться к молу правым бортом. В. А. Андреев считал, что постановка на якорь в воротах порта, а затем подтягивание кормы к Широкому молу – слишком сложный маневр, и приказал повторить швартовку с ходу левым бортом, но действовать более решительно и энергично.
Когда не удалась и вторая попытка, В. А. Андреев не выдержал и раздраженно сказал: «Швартуйтесь по своему варианту правым бортом, только быстрее!»
Шел уже седьмой час утра – близился рассвет. А. М. Гущин вывел корабль в исходную точку и начал третий заход на швартовку, теперь уже правым бортом. За это время огонь противника усилился. На крейсере то и дело вспыхивали пожары, трубы и надстройки были изрешечены осколками, имелись пробоины в корпусе корабля. Сил первого броска не хватило, чтобы выбить гитлеровцев из дотов и дзотов, расположенных на берегу, а более двух тысяч бойцов, находившихся на крейсере, не могли вступить в бой из-за неудачной швартовки. Тогда Н. Е. Басистый приказал части освободившихся катеров, перевозивших десантников с «Красного Крыма», подойти к «Красному Кавказу» и, не дожидаясь окончания швартовки, начать перевозку войск.
Наконец крейсер отдал якорь у головы Широкого мола, на баркасе завезли швартовные концы, а затем кормовым шпилем, медленно выбирая трос, начали подтягивать корму крейсера. Первыми выскочили на мол лейтенант Л. Д. Кудиш и несколько краснофлотцев из его подразделения. Боцманы мичман Т. Н. Суханов, главный старшина В. Д. Сафронов и старшина 2-й статьи Шкуро быстро закрепили швартовные концы. Как только корма коснулась мола, подали сходни и десантники, сойдя на берег, сразу же устремились в атаку. Многие из них падали, сраженные пулями и осколками на борту крейсера, так и не успев вступить в схватку с врагом [417] Около трех часов «Красный Кавказ» находился под непрерывным огнем противника. Из восемнадцати прямых попаданий снарядов и мин, которые получил «Красный Кавказ» во время швартовки, восемь пришлось на левый борт, причем располагались они у самой ватерлинии. Наиболее опасным было попадание снаряда в район носовых котельных отделений и кубрика котельных машинистов по левому борту. Пробоина имела внушительные размеры, ее диаметр достигал 1,0-1,5 м. Вода стала поступать в помещение, где находились бойцы десанта, приготовившиеся к высадке. В кубрике было настолько тесно, что пробраться к борту для заделки пробоины было невозможно. Тогда командир аварийной партии старшина 1-й статьи Ф. П. Кирушко, быстро оценив обстановку, властным голосом подал команду: «Ложись!» По спинам лежащих десантников краснофлотцам аварийной партии удалось быстро добраться до пробоины и заделать ее. Затопление первого и второго котельных отделений было предотвращено.__
Г. Л. Алхимов (слева) и В. А. Коровкин (справа) на фоне кормовых башен главного калибра крейсера «Красный Кавказ»
Другой снаряд разорвался в помещении носовых турбогенераторов.
Взрывной волной с фундаментов были сорваны насосы охлаждения подшипников турбовентиляторов котельных отделений.
Одновременно разрывом третьего снаряда был перебит трубопровод охлаждения подшипников турбовентиляторов первого, второго и третьего котельных отделений.