Советские воины уже отчетливо видели, что полный и окончательный разгром гитлеровцев — это вопрос дней.
Но все чувства, которые волновали и которыми жил наш солдат и командир в преддверии победы, не лишали их высокого гуманизма, воспитанного коммунистической партией. Именно гуманизм, человеколюбие руководили ими, когда они, рискуя собственной жизнью, спасали немецких детей, выносили из огня пожаров, прятали от пуль и снарядов фашистов.
…Бушует пламя войны, идет жестокий бой. В верхних этажах одного из домов засели гитлеровцы, ведут усиленный огонь. Но наши бойцы просят артиллеристов и танкистов не разрушать дом, так как в его нижних этажах и подвалах находятся дети, женщины, старики.
…Горит четырехэтажный дом, из которого доносится детский плач. Не раздумывая, в горящее здание бросается наша русская девушка — связистка Настя Олехова. И вот она уже осторожно спускает ребенка из окна второго этажа, объятого пламенем, на плащпалатку, которую держат Тося Григорьева и Тамара Рженовская. Олехова слышит голос второго ребенка, снова скрывается в огне, спешит вынести малыша. Но задыхается в едком дыму, падает. Рискуя жизнью, Олехову и ребенка спасает старшина Мальцев.
А разве не о благородстве советского солдата говорит подвиг Николая Маслова, который под сильным огнем противника спас немецкую девочку, рыдавшую над трупом матери!
И таких примеров можно было бы привести множество.
С утра 30 апреля, когда положение окруженной группировки стало совсем безнадежным, гитлеровское командование во главе с генералом Вейдлингом начало разрабатывать план прорыва из Берлина, который намечался на 22 часа того же дня. Но этому плану не суждено было осуществиться. К исходу дня группировка врага оказалась расчлененной на четыре изолированные части. В стане врага началась паника. Не действовали никакие призывы к армии гроссадмирала Деница, по завещанию Гитлера ставшего главой правительства, «драться до последнего патрона, до последнего солдата».
30 апреля 52-я дивизия вела бои в районе парка Гумбольт-Хайн и спортплощадки, которые находились в 300–400 метрах северо-восточнее рейхстага. В парке имелись две крепости, особенно прочной была северная. Парк и крепость были хорошо подготовлены к обороне в противотанковом, противоартиллерийском и противопехотном отношении: траншеи с пулеметными площадками и зенитной артиллерией прямой наводки по наземным целям соединялись ходами сообщения с многоэтажными подвалами северной крепости. Подходы к траншеям прикрывались противотанковыми рвами, заполненными водой. В системе обороны имелись железобетонные доты с амбразурами для кругового обстрела. На крышах зданий вокруг парка и спортплощадки были установлены крупнокалиберные орудия. Все улицы, идущие к крепости и рейхстагу, забаррикадированы, а перекрестки заминированы.
По частям дивизии фашисты часто открывали яростный огонь, особенно он был сильным по 151-му стрелковому полку полковника С. Ф. Лясковского с юго-восточной окраины парка и завода № 47. Враг широко применял фауст-патроны. Бои носили самый ожесточенный характер, доходили до рукопашных схваток. В одну из очередных атак основной удар пришелся по второму батальону майора Сутягина. Исход боя решали считанные минуты, и тогда командир 4-й роты капитан Илларион Михайлович Щербина поднялся, крикнул:
— Бойцы! За мной, вперед!
Увлеченные личным примером своего командира, гвардейцы при поддержке артогня решительно контратаковали врага. Только взвод лейтенанта И. И. Батыля в рукопашной схватке уничтожил до взвода фашистов. Сержант Берстиев один уничтожил пятерых.
В итоге боя, потеряв до роты пехоты, танк и штурмовое орудие, противник отошел.
В тот же день враг силою до батальона при поддержке танков и огня всех видов только с 7 до 10 часов предпринял пять атак на боевые порядки 153-го стрелкового полка подполковника Зубова. Но и здесь он успеха не имел.
Как бы отчаянно фашисты ни сопротивлялись, война подходила к концу. С 22 часов 50 минут 30 апреля над рейхстагом уже развевалось советское знамя.
1 мая в 3 часа начальник штаба немецких сухопутных войск генерал Кребс по договоренности с командованием Советской Армии перешел линию фронта в полосе 8-й гвардейской армии на участке 35-й гвардейской стрелковой дивизии в районе Потсдамского вокзала и был принят генерал-полковником В. И. Чуйковым. На командный пункт вскоре прибыл заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом генерал армии В. Д.Соколовский, который вел переговоры с Кребсом от имени советского командования. Кребс официально сообщал о самоубийстве Гитлера и об образовании нового правительства.
