— Ничего, товарищ Козин! Основа есть, а остальное зависит от нас, командиров.
С наступлением темноты я в сопровождении офицера связи отправился в штаб полка, который размещался в роще чуть севернее деревни Митино. Чувствовал себя неспокойно, заботило то, что полк не укомплектован.
Офицерский состав в большинстве своем был в сборе, ожидали меня. После знакомства я сказал, что командир дивизии обещает помочь дополнительно личным составом, оружием и боеприпасами, боевой техникой и поэтому особое внимание следует обратить на новичков: выяснить, все ли в достаточной степени владеют оружием, научить их, что делать при налете авиации, как бороться с танками противника, научить действиям в ночных условиях.
— О неподготовленных мне докладывать, в бой не посылать.
Указывал я и на серьезность вопроса подгонки снаряжения, в частности, чтобы одежда и обувь были по возможности по размеру. А то как иногда бывает: пошел человек в бой, натер ногу — и он уже неполноценный боец. Или одежда: то тесна — жмет, то широка — болтается, а это тоже мешает нормально вести бой, особенно в наступлении.
— За это несут полную ответственность заместитель командира полка по материальному обеспечению и старший врач А. С. Ванштейн.
Вскоре на должность комиссара полка прибыл старший батальонный комиссар Николай Михайлович Волобуев, который имел опыт работы в мирное время в кавалерийском полку. Стало легче, появилась возможность больше времени уделять изучению обороны противника, разведке, а также боевой подготовке командиров и красноармейцев, особенно отработке вопросов прорыва обороны противника, взаимодействия подразделений — как своих, так и приданных, и ввода в бой второго эшелона полка и подвижной группы противотанкового заграждения с артиллерией.
Политработники под непосредственным руководством Н. М. Волобуева стали более оживленно вести политико-воспитательную работу. Широко пропагандировался личный пример героизма однополчан, не однажды умело и храбро дравшихся с противником, сержанта Василия Сазонова, политрука Оськина, комсорга полка младшего политрука Василия Якушкина[11] и других.
В боевой обстановке время чувствуется настолько остро и напряженно, что приходится постоянно не только учить других, но и самому учиться. Точно не помню, но кажется, 26 августа с наблюдательного пункта иду на командный. Навстречу два генерала. Одного сразу узнал — Руссиянов. Кто же второй? Оказалось, что это был командующий 24-й армией генерал-майор Константин Иванович Ракутин.
— Введите нас на свой наблюдательный пункт, — приказал он.
— Товарищ генерал, туда очень трудно попасть: нужно пройти мостик через Ужу, а он обстреливается артиллерийско-минометным огнем противника.
— Вы что же, боитесь? А я о вас был другого мнения…
С немалым риском мы добрались до наблюдательного пункта. Там командующий дает мне несколько задач.
Я их решил.
— Этот капитан сумеет управлять полком в бою, — обращаясь к Руссиянову, заключил Ракутин. А затем снова ко мне:
— А зачем вы шли на командный пункт?
— Просить разрешения у командира дивизии на разведку боем, ведь о системе обороны противника на этом участке нам не все известно…
Разрешение на разведку боем я получил и начал ее осуществлять 28 августа. В ходе разведки нам удалось уточнить систему огня и расположение огневых точек противника, а также установить, что Гурьево и участок юго-западнее являются сильно укрепленным опорным пунктом противника, взять который можно только при хорошей подготовке и сильной артиллерийской обработке. До этого деревня уже не раз переходила из рук в руки.
Выполнив все подготовительные работы, произведя необходимую перегруппировку сил, наша дивизия во взаимодействии с другими соединениями 24-й армии 30 августа после сильной артиллерийско-минометной подготовки перешла в решительное наступление.
Преодолевая упорное сопротивление противника, наш полк метр за метром вгрызался в его оборону. И как ни яростно фашисты отбивались, подтягивая все новые и новые силы мотопехоты, артиллерии, танков, совершая авианалеты, устоять им не удалось. Наши бойцы и командиры дрались с невиданным упорством, проявляли чудеса храбрости, они понимали, что за спиной Москва — сердце нашей Родины.
