Как мы ни катали машину взад-вперед, она только глубже оседала в песок.
Я вышел на дорогу и обратился за помощью к сержанту из проходившего мимо какого-то подразделения. Несколько бойцов дружно начали выкатывать нашу машину на шоссе.
- Что случилось? - услышал я в темноте очень знакомый голос.
"Рубен? Не может быть!" - мелькнуло у меня предположение.
Когда к сержанту подошел командир, я крикнул:
- Рубен!
- Салуд, камарадос Павлито, - бросился ко мне испанец. - Товарищ генерал, это же невозможно! Такая встреча!
Мы крепко обнялись.
Передо мной стоял он, юный друг лейтенант Рубен Руис Ибаррури, сын председателя Центрального Комитета Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури.
- Ты не забыл, Рубен, где мы встретились в первый раз?
- Нет, Павлито, не забыл. Это было под Мадридом у майора Энрике Листера. Вы долго не могли понять, почему мое лицо вам знакомо...
- Пока Листер не расхохотался и не сказал, что ты и мать схожи, как две капли воды. Ты ведь был тогда совсем мальчик!
- Нет, Павлито, тогда мне было уже семнадцать. А сейчас - увы! двадцать два.
С Рубеном мы познакомились в Испании в день моего возвращения на Родину, когда срок моего пребывания в рядах испанской республиканской армии, где я служил под именем Павлито, истек и я зашел к Энрике Листеру проститься. Во время нашего разговора в кабинет быстро вошел высокий, стройный паренек. И хозяин, и гость бросились навстречу друг другу. Мне тогда показалось, что встретились после долгой разлуки отец и сын.
- Это капрал Рубен Ибаррури, сын нашей Пассионарии, - представил мне Листер черноволосого паренька.
- Такой молодой и уже капрал! - вырвалось у меня.
- Не удивляйтесь, Павлито. С детских лет Рубен участвовал в демонстрациях, подвергавшихся вооруженному нападению полиции, - стал пояснять мне Листер. - На могилах павших борцов он вместе с нами клялся мстить душителям свободы. В тринадцать лет он стал активным распространителем подпольной печати в Мадриде. А сейчас - это сознательный и стойкий борец за республику. Вот уже год, как он в непрерывных боях с фалангистами.
- Энрико, не надо! - пытался перебить майора Рубен.
Было видно, что он смущен таким отзывом.
- Не стесняйся, мой мальчик, выше голову! - подбодрил его Листер. Побольше бы таких, как ты, и мы изгнали бы фалангистов из Испании.
И Рубен стал вспоминать о последних боях. Несмотря на молодой задор, было видно, что борьба для Рубена - не романтическое приключение, как у некоторых юношей, а глубоко осознанная необходимость спасения родины от фашизма.
- Я рад, что вместе с нами русские друзья. Я полюбил вашу советскую страну, - признался Рубен.
- А ты разве был у нас? - удивился я.
- Да. Когда маму бросили в тюрьму и полиция разыскивала меня и сестру Амалию, наши друзья переправили нас в Москву. Так я стал москвичом... - не без гордости подчеркнул Рубен и продолжал: - Я работал на автозаводе и учился в средней школе. У меня было много русских друзей. Мы часто пели про "Катюшу" и про "Трех танкистов"...
- А потом этот мальчуган от вас сбежал, - вмешался Листер. - Да, да, Павлито, сбежал. Когда у нас здесь случился фашистский мятеж, он, скрыв свое имя и возраст, направился в испанское посольство в Москве и таким образом вернулся на родину, где добровольно вступил в республиканскую армию - был зачислен в горнострелковую роту. За храбрость в боях его произвели в капралы...
Я тогда очень спешил, и мы расстались. Прежде чем скрыться за поворотом, я обернулся: Рубен и Листер продолжали стоять на дороге, подняв кулаки в антифашистском салюте. Я также поднял правую руку с крепко сжатым кулаком на уровне виска. И с тех пор меня с Рубеном связывало нечто большее, нежели воинское братство: мы были антифашистами.
Наши пути от залитой солнцем Гвадалахары до этой встречи в сталинградской степи еще раз пересеклись в Москве. Вспомнив об этом, я здесь, прямо на дороге, спросил Рубена:
- Ты не забыл про наше соревнование, Рубен?
- Нет, Павлито! Я долго тренировался и стал укладываться в ваше время...
Это было за год до войны. Однажды я по делам зашел в Московское пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР, которое я когда-то окончил. Мой товарищ, ведший курс огневой подготовки, пригласил меня к себе на занятие. Тогда курсанты изучали материальную часть станкового пулемета системы "максим". Я очень любил это оружие, и мне захотелось тряхнуть стариной - с завязанными глазами разобрать и собрать замок пулемета. Я успешно справился с задачей. После мой друг обратился к курсантам:
