Отработав строевые приемы, шли в тренажерный зал и обучались некоему симбиозу из разных видов рукопашного боя. Лучше всего получалось у Чижикова: высокий и жилистый, он укладывал соперников на лопатки за считанные секунды. Неплохо выходило и у кузена: Карл если и отставал от «дядьки», то ненамного. Немало времени уделялось силовым тренировкам: солдаты часами тягали «железо». По себе знаю, стоит только втянуться и остановиться уже невозможно.
Поскольку каждому гренадеру полагалась шпага, без фехтования гвардейцу не обойтись. Здесь пригодилось мои каэмэсовские умения, но кое-что пришлось перенять от учеников. Боевые схватки отличаются от спортивных поединков, без грязных приемчиков нельзя, иначе противник быстро проверит какого цвета твоя кровь. А за плечами моих подопечных была не одна настоящая схватка: многие раньше служили на границе с крымской степью и не раз рубились с татарами. Это мне, если честно, стоило учиться у гренадер.
Помня армейскую практику, я старался развить в них дух соревнования: пробежать быстрее всех, ловко кинуть гранату, метко выстрелить… Солдатам пришлось много работать, не все давалось сразу. Иногда возникали конфликты. Не привыкшие к бешенному для жителей восемнадцатого века темпу, гренадеры отказывались выполнять распоряжения, кое-кто жаловался на меня Дерюгину, но поручик быстро привел их в чувство.
Карл помогал мне, как мог, стал правой рукой. Еще одним гренадером, но кого я всегда мог опереться, стал Чижиков. Опытный солдат пресекал все досужие разговоры, если надо пускал в ход кулак. Меня, разумеется, в известность не ставили, и я мог только догадываться, откуда синяк под глазом у кого-то из строптивых подчиненных.
На ближайшем полковом смотре мое капральство отличилось. Нас свели в одну гренадерскую роту во главе с капитаном Мухановым, построили в три шеренги, разделив на четыре взвода-плутонга. Каждая полурота стреляла и метала учебные гранаты — маршлаги по очереди. Получилось, что мы продемонстрировали самые лучшие результаты. Удивленный Муханов вызвал меня к себе и стал расспрашивать:
— Вижу, капрал, твои молодцы как на подбор — крепкие и здоровые. Вымунстровал их на отлично. Действуете слаженно, палите искусно и быстро, гранаты далече метаете. Третья рота раньше ничем не отличалась от остальных, а тут… Я впечатлен! Слышал, вы обучаетесь по какой-то методе.
— Так точно, ваше высокоблагородие, — подтвердил я. — Вместе с поручиком Дерюгиным воспитываем гренадер и духом, и телом. Подготовили для них ежедневные упражнения, через то солдат лучше службу несет.
— Окромя этого еще что показать можешь? — прищурился Муханов.
— Разрешите? — спросил я.
Капитан кивнул.
— Чижиков, фон Браун, выйти из строя, — приказал я.
Гренадеры выступили вперед — красные, вспотевшие, на ресницах и бровях застыли кристаллики льда.
— Вынимай штыки! — скомандовал я.
Гренадеры четко выполнили приказание.
— Накладывай на дуло!
— Примыкай!
Щелк-щелк! Готово…
— Становись друг против друга!
Солдаты развернулись. Между ними было расстояние метра в два.
— Ставь перед себя!
Грозно блеснули жала штыков, выставленных будто копья.
Я забрал у Карла фузею и приказал Чижикову:
— Коли!
Муханов напрягся. Его глаза сузились.
— Ух! — Чижиков резко подался вперед. Штык едва не вонзился в грудь Карлу, но кузен перехватил фузею, пользуясь инерцией противника, потянул на себя и ловко перебросил Чижикова через бедро. Тело гренадера, описав дугу, впечаталось в припорошенную землю.
— Ловко! — присвистнул Муханов. — А еще разик?
Гренадеры, поменявшись местами, повторили прием. Теперь на земле распластался Карл.
— Однако! — не мог скрыть изумления капитан. — И что, все так умеют?
— Так точно, ваше высокоблагородие. Обучено все капральство.
— Интересно. Но ведь это еще не все, чем вы хотите порадовать нас сегодня, капрал?
Он не ошибся. Гренадеры, разбившись по парам, показали еще несколько приемов из разученного арсенала, причем старались на славу. В итоге капитан пришел в полный восторг.
— Поразительно! Непременно доложу об этом начальству. Вашу методу необходимо перенимать, и чем раньше, тем лучше.
