— Что случилось? — удивленно спросил я.
— Мне надо идти, — приводя себя в порядок, сказала девушка. — Дочка зовет.
— Дочка?
— Да, наша Ивета.
— У меня есть дочь?! — Я приподнялся на локтях.
Новости сегодня одна круче другой. И пускай к этому ребенку я не имею ни малейшего отношения, мой долг о нем позаботиться, ибо для всех я являюсь бароном Дитрихом фон Гофеном.
Девушка потупилась:
— Да, она родилась полгода назад. Знаешь, Ивета так похожа на тебя. Она будет красавицей. Покорит сердца многих мужчин, как ты покорил мое.
— Но почему я ничего не знал?
— Это моя вина. Я ничего не сказала, когда ты собрался в эту противную Россию. Было не до того. Да я сама еще ничего толком не знала. Прости, я была такой дурочкой. Но ты не переживай за нас. Твоя мать обо всем догадалась, она знала, что ты никогда не сможешь на мне жениться. Она нашла мне жениха — Якова, ее помощника, дала приданое.
Понятно, чем вызван злобный взгляд Якова. Мой внезапный приезд не мог прийтись ему по душе. А ведь я даже не знаю ее имени!
— Теперь я замужем и живу в достатке, — продолжила девушка. — Помогаю баронессе по хозяйству. Она поселила нас в своем доме. Относится к Ивете как к настоящей внучке, балует.
— А Яков?! Как он относится к тебе?
— Он хороший. — Девушка выскользнула из комнаты, больше ничего не сказав.
Только за ужином удалось окольными путями разузнать ее имя. Девушку звали Рудитой. Она действительно была простой крестьянкой, ее отец батрачил на соседнем хуторе. Очевидно, между молодым бароном и деревенской красавицей возникла страсть, закончившаяся неизбежным. Дитрих уехал делать карьеру в далекой России, а девушка осталась здесь, с плодом этой запретной любви или не любви — не знаю. Во всяком случае, та часть меня, которую я привык считать вторым «я», при виде Рудиты если и реагировала, то не очень заметно. Похоже, для Дитриха покорение красотки было чем-то вроде спортивного достижения, юношеского подвига. Далеко идущих планов он не строил, о судьбе девушки не задумывался. Банальная история.
После плотного ужина я вновь завалился на кровать. Впереди еще не одна сотня верст по разбитым дорогам всеми забытого герцогства. Хотелось как следует выспаться.
За окном стемнело. В окно падал свет полной луны. Дверь тихонько приоткрылось. Легкое, похожее на привидение создание скользнуло ко мне, нырнуло в постель. Я вновь почувствовал сладкий вкус меда на губах.
— Это я, любимый, — прошептал нежный голос.
— А как же Яков, Ивета? — сдавленно прошептал я, понимая, что не смогу отказаться от этой ночи вдвоем.
— Твоя мать услала его под каким-то предлогом в Митаву, а доченька наша спит. Я ее хорошо накормила...
Она ушла рано утром, оставив меня разбитым, опустошенным, но счастливым, как никогда раньше. А спустя час в дверь постучала баронесса.
— Простите меня, — извиняющимся тоном сказала она. — Я пришла к вам, чтобы узнать: что произошло с моим сыном?
АБШИД — отставка, отпуск, отстранение от дел.
АВАНТАЖ, АВАНТАЖНЫЙ — успех, успешный.
АВСТЕРИЯ — здесь: «питейный дом», дорогой трактир.
БИРОН Густав (1700 — 1746) — младший брат Эрнста Иоганна. Получил исключительно домашнее воспитание. Будучи на польской военной службе дослужился до чина капитана. В 1730-м году по приглашению Эрнста Иоганна прибывает в Россию, где поступает в новообразованный лейб-гвардии пехотный Измайловский полк в чине майора. В 1732-м году вступил в брак с княжной Александрой Меншиковой, дочерью Александра Даниловича Меншикова — друга и сподвижника Петра I. Густав Бирон очень любил свою жену и тяжело переживал ее смерть после неудачных родов, во время которых погиб и новорожденный младенец. В том же 1732-м году назначен генерал-адъютантом императрицы. Отличился во время русско-турецкой войны 1735–1739 годов, командую сводным гвардейским отрядом, проявив мужество и героизм. После смерти императрицы Анны Иоанновны и смещения регента, разделил судьбу своего брата Эрнста Иоганна, отправившись в ссылку. Умер в Петербурге, куда его вызвали с обещанием служебного назначения. Современники отмечают его храбрость, исполнительность и беспорочную службу. Мне попадались обвинения Густава в недалеком уме, но обоснованием этому служило то, что он… не знал французского языка.
