Практика расселения кочевых племен в пределах культурных государств и включения их в сферу политических, экономических и культурных отношений с данным государством имела широкое распространение в раннем средневековье. Это явление особенно ярко проявилось в отношениях Византии с варварской периферией, когда отдельные, иногда весьма значительные, племенные группировки кочевников расселялись в пограничных районах империи на правах федератов (союзников) и служили главным образом защитой от вторжений в пределы государства со стороны своих же соплеменников. Сасанидский Иран, будучи также заинтересован в защите своих границ от нападений кочевников, видимо, не менее успешно стремился проводить такую же политику по отношению к кавказским гуннам. Ретроспективный анализ поздних источников, а также топонимии Азербайджана, думается, может дать основание для ряда предположительных выводов по вопросу о местах наиболее вероятного расселения кочевников на территории Албании в связи с сообщением Табари. Арабский историк Балазури, пользовавшийся, очевидно, какими-то более ранними сведениями, называет древнюю столицу Албанского царства город Кабалу - Хазар, что указывает на то обстоятельство, что этот город был местом хазаро-сабирских поселений в Албании.[14] С другой стороны, в топонимии Азербайджана имеется ряд названий, возникновение которых, по-видимому, можно отнести именно ко второй половине VI в. Если предположить, что появление топонимов «Баладжар» на Апшеронском п-ове и «Шабран» (Шабиран, Шавиран) к северу от совр. Сиазани, а также гидронима Булгарчай близ совр. Пушкино в Муганской степи может быть связано с поселением именно в этих районах взятых Хосровом в плен хазар, баланджар (барсил) и, очевидно, сабир, то тогда приблизительно можно наметить их основные пункты. Сразу необходимо отметить, что, как и предполагалось, поселения кочевников возникали именно в тех районах Албании, которые были непосредственно связаны с главной магистралью вторжений с Северного Кавказа в Албанию через Дербентский проход и располагались в степной полосе вдоль Каспийского побережья вплоть до Муганской равнины. Именно в этой прибрежной полосе Сасанидами были возведены оборонительные сооружения, остатки которых сохранились до настоящего времени (Шабранская или Ширванская и Бармакская стены), составлявшие вместе с укреплениями Дербента единый мощный оборонительный комплекс. Местоположение Кабалы, расположенной у подножья восточных отрогов Большого Кавказа, прикрывавшей проходы и перевалы, ведущие из Дагестана в Албанию (Куткашенский, Вандамский, Карабурга, Савалан и др.), также являлось важным стратегическим пунктом для обороны северных областей сасанидского государства. Здесь же необходимо отметить, что и при арабах политика расселения пленных кочевников на границах халифата не отличалась от сасанидской. По сообщению Балазури, после похода арабского полководца Марвана на хазар в 737 г. 40 тыс. хазарских пленных было поселено между Самуром и городом Шабраном «на равнине в области лакзов (лезгин)», т. е. приблизительно в том же районе, где, видимо, после 552 г. была поселена часть пленных (очевидно, сабир) Хосровом Ануширваном. Исходя из этого, можно очертить приблизительную картину расселения на территории Албании захваченных в 552 г. в плен кочевников. Они были размещены в узловых, наиболее важных стратегических пунктах, прикрывавших доступ набегам с Северного Кавказа в богатые земледельческие районы Албании в бассейне Куры и далее на юг, в пределы Адурбадагана (Южный Азербайджан), и располагались по линии Кабала - Шабран - Апшерон - Мугань. Главной целью таких поселений из захваченных на войне кочевников являлось стремление Ирана создать более устойчивую систему обороны своего северного владения - Албании, причем не столько за счет местного албанского населения, сколько за счет переселяемого в районы Дербента и прикаспийской полосы (Сиазан, Дивичи, Шабран) из внутренних областей государства (Дейлем, Гилян, Мазандаран) воинственного ираноязычного населения (предки нын. татов), а также тюркоязычных кочевников Дагестана.
