Гунны и Азербайджан - страница 19

После смерти Аттилы в 453 г. гуннское объединение на Дунае распалось. Старший сын Аттилы Эллак, под властыо которого находилась часть акатзир, в том же году был разбит германскими племенами во главе с гепидами и пал в битве при р. Недао в Паннонии. Младшие сыновья Аттилы - Денгизих и Эрнах после попытки восстановить свою власть над готами в Паннонии, также потерпели неудачу и отошли со своими ордами к Днепру, захватив земли Северного Причерноморья. Отношения вытесненных из Подунавья гуннов с империей оставались остро враждебными. В 466 г. Денгизих, двинув свою орду к Дунаю, начал новую войну с Византией. Однако Эрнах отказался принять в ней участие и помочь брату, так как, по словам Приска, его отвлекали «местные войны». Принимая во внимание это последнее указание византийского историка, М. И. Артамонов (указ. соч., с. 62) и О. Мэнчен - Хелфен (с. 166) единодушно считают, что во врагах Эрнаха следует видеть сарагур, теснивших гуннские племена с востока. Между тем тремя годами раньше послы сарагур, огур и оногур уже побывали в Константинополе. Это дает основание нам полагать, что до 463 г. включительно послам сарагур и других племен была закрыта не только сухопутная дорога па берегу Черного моря, но и доступ к гаваням Крыма. Гунны под предводительством Денгизиха и Эрнаха не могли допустить проход послов враждебных им племен, желавших вступить в союз с империей, по занятой и контролируемой их ордами территории. Единственным местом откуда послы сарагур, огур и оногур могли явиться в 463 г. в Константинополь, очевидно, была Лазика (Колхида), захваченная Византией в 456 г. Лазика являлась чрезвычайно важной в стратегическом отношении областью, владея которой Византия закрепляла свое политическое господство в юго-западной части Кавказа, положив конец непрерывному стремлению Ирана выйти к Черному морю. Через Лазику Византия осуществляла контакт с племенами, обитавшими на всем протяжении Азово-Каспийского междуморья, вербуя в их среде наемников, вмешиваясь в племенные распри, и распространяя христианство. Именно через Лазику в 558 г. были отправлены в Константинополь первые аварские послы (см. ниже). Исходя из этого следует полагать, что акатзиры занимали земли в низовьях Дона и, возможно, восточного побережья Азовского моря до Кубани, примыкавшие к византийским владениям в Лазике. Думается, что акатзиры, которых покорили сарагуры, могли быть именно той частью некогда многочисленного народа, которая во главе с Куридахом избежала гуннского погрома 448 г. и, не приняв участия в войне с Византией, сохранила некоторую независимость, оставаясь на прежних местах обитания акатзир. По общему высказыванию Приска, их места обитания располагались в «Припонтийской Скифии» (т. е. в Северном Причерноморье).[8] После же смерти Аттилы и разгрома Эллака, стоявшего во главе другой части акатзир, покорившимся гуннам в 448 г., акатзиры Куридаха, по-видимому, либо сами передвинулись на Кавказ, либо были вытеснены за Дон вернувшимися из Паннонии гуннами Денгизиха и Эрнаха.

Если мы допустим именно такое толкование сведений Приска, то тогда последующий важный эпизод не только приобретет особый смысл, вносящий ясность в исследуемый нами вопрос, но и свяжет все фрагментарные сообщения Приска в единую логическую цепь событий.

По словам византийского историка, на десятый год царствования императора Льва, т. е. в 466 г., сарагуры после нападения на акатзир и другие племена предприняли вторжение в Иран. Сначала они подошли к Каспийским воротам (Дербент), но, найдя их занятыми персидским гарнизоном, перешли на другую дорогу (Дарьял), по которой вторглись в Иберию, опустошая эту страну и совершая набеги на армянские селения. Шах Пероз, воевавший в это время на востоке своего государства с кидаритами (ираноязычные кочевые племена), устрашенный этим нашествием, отправил в Византию послов с требованием денег, или людей для охраны крепости Иуроейпаах (иберийское укрепление, находящееся в Дарьяльском проходе). Маршрут этого похода вносит четкое представление в расстановку этнополитических сил на Северном Кавказе к 466 г. Выбор пути вторжения едва ли был вызван случайностью. Движение кочевников из Восточного Приазовья к Каспийским воротам (Дербент), а затем переход на другую дорогу (Дарьял) не встретило никакого препятствия, кроме сасанидского гарнизона, не пропустившего их через Дербентский проход. Учитывая резко враждебные отношения сарагур с вытеснившими их сабирами, следует полагать, что к этому времени сабирская орда еще не продвинулась, очевидно, южнее среднего и нижнего течения Терека. Последнее обстоятельство, в свою очередь, дает основание считать, что характер движения сабиров на юг, в Прикаспийский Дагестан, не был непрерывно поступательным. Временная стабилизация их продвижения была вызвана, по-видимому, приспособлением новых пришельцев к незнакомым местным условиям, а также покорением более мелких этнических групп. Естественно, возникает вопрос: почему сарагуры избрали для вторжения на Кавказ столь необычный маршрут? Если принять во внимание точку зрения, согласно которой сарагуры и связанные с ними племена появились на Северном Кавказе только в 463 г., то тогда выбор ими места вторжения, на первый взгляд, может быть оправдан. С другой стороны, такая точка зрения не совсем увязывается с обстоятельствами, предшествовавшими этому вторжению. Из Приска известно, что сарагуры уже до 463 г. покорили акатзир, которые, по мнению О. Мэнчен–Хелфена, обитали даже к западу от Азовского моря (указ. соч., с. 437), в 463 г. прислали своих послов в Константинополь, и лишь спустя три года вторглись в Закавказье. Исходя из этого получается довольно странная для поведения кочевников и запутанная для исследователя картина. Только появившиеся в 463 г. на Северном Кавказе сарагуры и связанные с ними племена (огур и оногур), еще недостаточно знакомые с совершенно новыми и неизвестными для них местными условиями, успели не только покорить акатзир и занять их землю к западу от Азовского моря, но и по наущению Византии, как полагают исследователи, вторгнуться в Закавказье. Причем, что особенно интересно, не через наиболее удобный для них в данном случае Дарьяльский проход, ближе расположенный к предполагаемой территории акатзир, а по непонятным причинам сначала направляются к более отдаленному Дербентскому проходу, но потом все же возвращаются обратно и вторгаются и Иберию именно через Дарьял. Создается впечатление, что сарагурам достаточно хорошо были известны обе обычные дороги для вторжения на Кавказ. Здесь уместно как раз вспомнить, что всего за пять лет до сарагурского похода 466 г. этим же путем через Аланские ворота (Дарьял) на Кавказ вторглись и хайландуры, нанятые Перозом в целях подавления восстания в Албании. Именно в этой связи значительный интерес для нашей темы представляет собой содержание трех последних глав первой части «Истории албан» Моисея Каланкатуйского, поскольку в них заключаются уникальные сведения по истории взаимоотношений гуннских племен с Албанией, не имеющие аналогии в других письменных памятниках. Композиционно связанные единой хронологической нитью, эти три главы, несмотря на их вполне самостоятельный характер, органически вплетаются в общую канву повествования. В этом отношении наиболее важным, для нас является вопрос датировки описываемых в этих трех главах событий, поскольку его решение, с одной стороны, даст возможность определить недостающее звено в развернутой хронологической системе самого источника, далеко не всегда поддающегося точной датировке, а с другой, - вставить это звено в цепь взаимосвязанных исторических событий, происшедших в данный отрезок времени по обе стороны Кавказского хребта. Однако, прежде чем перейти непосредственно к вопросу датировки, необходимо остановиться на последовательности описываемых событий, выделяя в них наиболее существенные моменты, так как само начало исследуемого вопроса лежит уже в первых вступительных словах XXVIII главы. Спустя немного после смерти святого Маштоца, его ученики в провинциях Албании собрались по внушению св. Духа вместе и были полны страстного желания совершать добрые дела.