— Кстати, — произнёс Константин вслед девушкам, — никакой женской комнаты здесь нет. Санузел общий. Так что имейте в виду…
Он не успел закончить, поперхнувшись уничижительными взглядами вилы и рыси. Поджав губы и скорбно качнув головами на подобную бестактность, дамы скрылись в комнате, где покоилось зеркало — до сего дня всего лишь ловушка на демонов.
— Я думал ваши отличаются, — выдохнул экзорцист, — но это, по-видимому, остаётся навсегда.
— Был женат? — догадался я.
— Хм! Дважды!
— Сочувствую.
— Ничего. Наряду с армией — отличная школа жизни.
— Ага, вечная «дедовщина» и никаких видов на «дембель».
— Скорее «бабовщина», — поправил экзорцист и мы рассмеялись.
Константин сунул руку в карман и извлёк пачку недорогих, а следовательно жутко крепких сигарет.
— Траванёшься? — он вопросительно смотрел на меня.
— С преогромным удовольствием.
Мы дружно задымили.
— Никогда бы не подумал, что оборотни курят.
— Хм, приятель, мы в большей степени люди, чем кое-кто из смертных. Наверное из-за того, что время от времени нами овладевает зверь. А иногда — это пугает не на шутку. Ощущение силы это потрясающее и манящее чувство, но это похоже на наркотик. Некоторые уже не соскакивают и навсегда остаются в звериной шкуре.
Речь свою я закончил с той долей резкости и вызова, что появляется у меня при обиде. Действительно, не на шутку раздражает одновременно и панический страх, и нездоровый интерес смертных к нам, Племени Тьмы. Сколько небылиц, о нас придумано, сколько злодеяний приписывается. И в то же время они из века в век рассказывают своим детёнышам сказки про злого волка, в коем явно угадывается ликантроп, а сами не прочь посмотреть очередную фальшивку из жизни графа Влада. И не понятно чего здесь больше — первобытного страха перед всем непонятным и чужеродным или тайного, тщательно скрываемого поклонения перед существами способными на гораздо большее, чем среднестатистический экземпляр, рождённый после совокупления обычных мужчины и женщины.
Так или иначе, но Константин заметил, что последнее его замечание, оказалось не совсем тактичным, и (не зря я сразу почувствовал к нему расположение) не перешёл к тактике, которой грешат многие из нас чувствуя вину. Не стал нагнетать обстановку и переводить стрелки на обиженную им же сторону. Кстати, я давно заметил — чем субъект больше чувствует себя виноватым — тем он агрессивнее.
Экзорцист протянул мне ещё сигарету (заядлый курильщик всегда чувствует «коллегу»), тонкие губы сложились в извиняющуюся улыбку. Ещё с первой минуты нашего знакомства я заметил, что глаза Константина живут отдельно от лица. При любой мимике — улыбке, смехе, раздражении или удивлении, они оставались наполнены какой-то непонятной грустью, точнее даже сказать — скорбью, которая бывает при потере очень близкого человека, возможно самого себя.
— Извини, — произнёс экзорцист, — кажется, я сморозил глупость…
— Ладно, — признаю грех гордыни мне присущ в полной мере, но вот злопамятство — это не моё. — Просто, после этой чёртовой легализации достаёт, когда на тебя смотрят либо как на забавного уродца, либо как на убийцу и насильника.
— Понимаю. Я ведь тоже не совсем человек.
Я поперхнулся дымом и закашлялся — со мной после обращения такого не случалось. У оборотней ускоренный обмен веществ и быстрое восстановление организма, а потому все вещества, медленно, но верно сводящие смертного в могилу, для нас практически безвредны. Сейчас же я вспоминал все прелести пресловутого «кашля курильщика».
— Ну, а пока дамы наслаждаются моим зеркалом, — экзорцист явно хотел избежать дальнейших расспросов и объяснений. По крайнеё мере сейчас. — Глянем, чего наработал наш компьютерщик.
Носком ботинка он совершенно бессовестно затолкал затушенные окурки под отошедший плинтус и открыл дверь, на правах хозяина пропуская меня вперёд.
* * *
Присутствие другого оборотня я почувствовал сразу. Комнатка прямо-таки пропиталась его энергией. Клан я определить не смог, а от того нервничал. Я огляделся по сторонам в поисках собрата и возможного соперника — когда не знаешь с каким зверем имеешь дело, не можешь и поручиться, что у него на уме.
