Тут сигнальщик доложил, что с кольцевой цистерной что-то неладно. Абузар Оруджев вскинул к глазам бинокль. Да, девятая цистерна явно зарывается в воду, лишь изредка показывая черную лоснящуюся спину. Но потеряла ли плавучесть? Горловина, что ли, разгерметизировалась и внутрь поступает вода? Цистерны ведь доверху наполнены нефтью, а лишь до того предела, который обеспечивает плавучесть.
Абузар Оруджев доложил капитану. Да, дело плох Если девятую окончательно затопит и она пойдет ко дну то потащит за собой весь караван; придется отдать буксировочный трос и с повинной головой возвращаться Баку. Нет, такое допустить нельзя. Абузар Оруджев предложил сейчас же спустить шлюпку и пойти в конец каравана, чтобы попытаться отсоединить девятую цистерну и спасти остальные. Старый капитан понимал, что такое решение опасно. Но другого выхода не было.
Спустя считанные минуты была спущена на вод, шлюпка с четырьмя матросами и Абузаром Оруджевы;, опасные работы на море должен возглавлять старпом Оттолкнулись, дружно занесли весла.
— Навались! — скомандовал Абузар Оруджев, сидя на корме шлюпки и перекладывая руль так, чтобы избежать столкновения с цистернами.
Тем временем капитан двинул ручку машинного телеграфа на «стоп». Но пароход прошел еще какое-то расстояние по инерции, и поэтому шлюпка чуть ли не в следующую минуту оказалась в хвосте каравана. Сильными ударами весел гребцы погнали ее к восьмой цистерне: последняя, девятая, уже скрылась под водой, и надо было поскорее освободить захват, соединяющий ее трос с буксирным тросом. Для этого надо было нырнуть к раме цистерны, где находилось крепление, нырнуть неглубоко, но все же… Абузар Оруджев задумался было на несколько секунд, оценивая риск предстоящей работы, по тут Вагаб Иманов, сидевший перед ним на банке, сказал:
— Разрешите мне, товарищ старпом. Его темно-карие глаза смотрели серьезно, лицо выражало спокойную решимость. Он был толковым матросом и к тому же превосходным пловцом. Старком знал это.
— Ладно, Иманов, — сказал он, — давай. Ты помнишь, что нужно делать?
Иманов кивнул. Все матросы на такой случай знали, как устроено крепление. Быстро сбросил Вагаб Иманов одежду и ботинки, остался в черных сатиновых трусах. Легко перекинул тренированное тело через планшир и, набрав полную грудь воздуха, скрылся под водой.
Спустя полминуты он вынырнул у кормы шлюпки и, ухватившись одной рукой за корму, сказал:
— Порядок. Я нащупал захват. Молоток дайте, старпом.
Из ящика с инструментами Абузар Оруджев достал молоток и подал матросу. Тот снова нырнул.
Волна была небольшая, шлюпка удерживалась на месте на расстоянии весла от тела восьмой цистерны, которую концевая, тонувшая, уже начинала тянуть вниз.
— Поторопись, Вагаб, — сказал старпом, когда Иманов в очередной раз вынырнул, чтобы набрать воздуху. — Что, плохо идет шплинт?
— Туго, — кивнул Иманов, бурно дыша. — Ничего-скоро выбью…
И опять ушел под воду.
Абузар Оруджев понимал, как трудно колотить, преодолевая сопротивление воды, по неподатливому, туго сидящему металлическому стержню. Тут сила была нужна. Ну, а у Вагаба силы доставало. Глухо доносились с глубины удары молотка.
И вдруг…
Все произошло в какой-то миг. Вымахнул из воды освобожденный трос с коушем — металлическим кольцом. Еще не успел он с плеском упасть обратно в воду, как в нескольких метрах от шлюпки показалась черноволосая голова Иманова с раскрытым ртом и страшно выкатившимися глазами. Показалась и тут же скрылась под водой.
— Весла на воду! — крикнул старпом. — Вагаб! — позвал он, когда шлюпка подлетела к тому месту. — Вага-аб!
Один из матросов, Саша Крохин, быстрым взглядом спросив старпома, рванул с себя робу и прыгнул в воду, нырнул в надежде увидеть в воде Иманова, вынести его наверх.
— Вага-а-аб!
Кричал Абузар Оруджев, кричали матросы, глядя по сторонам — не вынырнет ли снова черноволосая голова. Но они уже понимали, что все кончено. Не поостерегся Вагаб… Когда он освободил крепление, стальной трос с коушем на конце, находившийся под сильным натяжением, наверное, с силой хлестнул его по голове… оглушил… Вагаба отбросило в сторону, а потом…
