Давно уже не было в Баку такой мягкой зимы. Декабрь на дворе, а холода еще не наступили, дни стоят солнечные, тротуары в городе сухи, и Каспий на редкость спокоен. Прекрасная погода для рыбалки!
Такую погоду Абузар Оруджев упустить не мог. Ранним утречком собрался, сел в автобус и поехал в Карадаг — приморский поселок близ Баку. Тут он сошел и прямиком спустился к берегу моря. Постоял немного, с наслаждением вдыхая свежий морской воздух, столь отличный от городского. Перед ним простиралась голубая ширь, вдали, на горизонте, сливающаяся с небом. Всегда при виде морского простора радовалось сердце старого капитана.
Если б не болезнь, он, Абузар Оруджев, не вышел бы на пенсию, плавал бы до сих пор. Шестьдесят шесть лет — не предел для настоящего моряка. Его деду, старому каспийскому боцману Оруджу, было целых восемьдесят три, когда он вышел в свое последнее плавание, — и он бы плавал еще и плавал, если б его шхуну, шедшую в Энзели, не вынесло внезапным сильным штормом на подводные камни. Никому не удалось тогда спастись.
Да, Каспий бывает страшен. Но бывает и ласков, как ребенок. Вон какой он сегодня тихий! Чуть слышно плещется у прибрежных камней. Тут и там, метрах в тридцати — пятидесяти от кромки берега, стоят на мелководье «кровати». Это такие сооружения самодельные, сваренные из старых труб малого диаметра: четыре длинных ноги и скрепляющая рама. На раме настил из досок. Собственно, это скорее похоже на табуретки, но бакинские рыболовы называют их «кроватями» наверное, потому, что на такой «кровати», зарывшей ноги в плотный песчаный грунт, человек может не только сидеть, но и вытянуться во весь рост. В Карадаге много их стояло близ берега, и одна принадлежала Абузару Оруджеву.
Летом он обычно добивался до своей «кровати» вплавь, одной рукой загребая, а в другой держа над головой спиннинг и узелок с одеждой и едой. Когда же становилось холодно, Абузар Оруджев прихватывал с собой резиновую надувную лодку. Вот и сейчас он с помощью велосипедного насоса наполнил ее воздухом и переправился на «кровать».
Неторопливо насадил на крючок наживку, закинул и закрепил спиннинг. Проверил, все ли в порядке в сундучке, не шарила ли в нем посторонняя рука. Братья рыболовы народ честный, но мало ли тут шатается по побережью постороннего люду! Обычно Абузар Оруджев привозил сюда кой-какую еду и термос с чаем, а в сундучке, который он сам сколотил на краю «кровати», держал что-то из посуды, пачку сахара, ведро — ну и все такое. Приезжал-то он сюда не на час-другой, а на целый день. Вот и сейчас расположился надолго.
Клев, по правде, был сегодня неважный. Уже шло за полдень, а выудил он всего три рыбешки — небольшую шемаю, которую в Баку называют «шамайкой», и двух бычков. Другой рыболов на месте Абузара Оруджева, пожалуй, психанул бы, разозлился на такую ничтожную ловлю, а он — ничего. Не рыбу ловить приезжал Абузар Оруджев в Карадаг, а побыть у моря, надышаться всласть морским воздухом. Для того и «кровать» себе поставил. А рыбная ловля — что ж, это скорее для отвода глаз… чтоб на соседних «кроватях» над ним не смеялись…
Он лежал на дощатом настиле, закрыв глаза, голову положив на резиновую надувную подушечку. Можно сказать — с комфортом. Солнце не то чтобы грело, но все-таки пригревало. Под настилом, в полуметре, плескалась вода о ноги «кровати», и этот тихий плеск убаюкивал Абузара Оруджева. Ему казалось, что он снова в своей каюте на пароходе «Шубаны»… мерно покачивается палуба… в открытый иллюминатор струится свежий воздух, насыщенный йодом и солью… И он, Абузар Оруджев, снова молод и крепок, как в давние годы…
Первое время после выхода на пенсию он просто не находил себе места. Привыкший за полвека морской службы к распахнутым просторам Каспия, он задыхался на бакинских улицах. Он плохо спал в своей небольшой уютной квартире — полночи лежал без сна, ворочался, вставал, бродил по комнате. И только с прошлого лета, когда один из старых друзей надоумил его ездить на рыбалку в Карадаг, Абузар Оруджев почувствовал себя лучше. Перестала душить бронхиальная астма. Отпустил кашель. Он стал лучше спать — морской воздух оказался куда более лучшим лекарством, чем все снотворные, которые он уже успел перепробовать.
