Такой же процесс происходит в настоящее время. Корни постиндустриального общества лежат в беспрецедентном влиянии науки на производство, возникшем в основном в ходе преобразования электроэнергетической и химической отраслей промышленности в начале XX века. Но, как заметил Р. Хейлбронер: «наука, как мы знаем, зародилась задолго до капитализма, но не получала своего полного развития до тех пор, пока капитализм прочно не встал на ноги». И наука как квазиавтономная сила будет развиваться и после капитализма. Исходя из этого можно сказать, что научное сословие — его форма и содержание — является монадой, содержащей в себе прообраз будущего общества. (Этот подход предложен Р. Хейлбронером (см.: Heilbroner R. The Limits of American Capitalism. N Y., 1966. P. 115). Он утверждает: «…Аналогично первым проявлениям зарождающегося рынка в эпоху средневековья, наука и созданная на ее основе технология возникают как огромная подземная река, извилистое течение которой прорывается на поверхность в эпоху капитализма, но которая берет начало из весьма далеких истоков. Однако сходство на этом и заканчивается. При наличии рыночных отношений река научных перемен, выходя на поверхность, должна прокладывать свое русло в сложившемся социальном ландшафте, что, как и в случае денежныхотношений в период средневековья, глубочайшим образом изменяет привычные очертания местности. Таким образом, если мы зададимся вопросом, существует ли какая-то сила, которая может стать со временем достаточно мощной, чтобы подорвать систему привилегий и функции капитализма и создать на ее месте собственные институты и социальные структуры, мы должны признать, что только одна сила является решающей в нашу эпоху — сила науки инаучной технологии» (Heilbroner R. The Limits of American Capitalism. P. 116–117).
Я думаю, что хотя первоначальное предположение может быть и правильным, Р. Хейлбронер упускает из виду метаморфозу самой науки, когда она становится «Большой наукой» и тесно переплетается с государством в решениисовременных социальных и политических проблем. Именно эта метаморфоза, как я показываю в ходе последующего изложения, делает проблематичной утопическую составляющую постиндустриального общества.
2. Будущее науки. Этос науки
Хотя идея науки восходит еще ко временам Древней Греции, организация научных работ в основном начинается в XVII веке созданием академий или научных обществ, находившихся на содержании богатых меценатов и развивавшихся вне университетской системы, с целью поощрения научных исследований. Институционализация научных работ, однако, развивается только с учреждением национальных академий, как во Франции в конце XVIII столетия, и развитием наук в университетских центрах начавшемся в Германии в XIX веке, а также с созданием научных лабораторий при университетах, которые стали центрами научных сообществ в конкретных областях знаний. (Вопрос о начальных стадиях организации науки кратко, но ясно изложен в работе: Hall A. R. The Scientific Revolution, 1500–1800. L., 1954. Chap. 7; об институционализации науки в последние два столетия см.:Ben-David J. The Scientist's Role in Society. Englewood Cliffs (N.J.), 1971. Й. Бен-Дэвид следующим образом описывает новую роль университетов: «Начиная с середины XIX века, лаборатории ряда немецких университетовстали научными центрами, а в некоторых случаях виртуальным средоточением первоклассных научных умов того времени, ведущих исследования в тех или иных областях. Либих в Гессене и И. Мюллер в Берлине, вероятно, первыми приходят на ум среди ученых такого уровня, которые работали совместно с огромным количеством талантливых учеников и последователей в своей узкой области в течение долгого времени, всецело отдаваясь своему делудо тех пор, пока не добивались ведущих позиций в мировой науке. К концу века лаборатории некоторых профессоров стали настолько известными, что самые способные выпускники университетов со всего мира приезжали сюда нанекоторое время. Перечень студентов, работавших в этих лабораториях, зачастую включал практически всех видных ученых следующего поколения…»
