На юге показались холмы в голубой дымке; чем ближе — тем холмы эти становились все зеленее. Вершины их были увенчаны цепью огромных турбин, еще более мощных, чем те, которые стояли на кровле города, и взад и вперед мелькали длинные утренние тени этих высоких бегущих колес. В полдень Элизабэт и Дэнтон подошли так близко, что могли уже различать полоски мелких пятен. Это были овцы из стад Мясного Отдела Пищевой Компании. Еще через час миновали последние гряды. Изгородь тоже окончилась, гладкая дорога и все мчавшиеся по ней экипажи — все это свернуло в сторону. Перед путниками было, наконец, открытое поле. Они сошли с тропы, пошли по зеленому дерну и стали подниматься вверх по косогору.
Еще ни разу в жизни эти дети нового города не были в таком уединенном месте. Оба они ощущали усталость и голод, — ходить пешком им приходилось не часто, — и почти тотчас же уселись на выкошенном лугу. Потом они оглянулись на город, откуда вышли. Сквозь легкую дымку, встававшую с Темзы, город просвечивал — огромный, прекрасный. Элизабэт с некоторым страхом смотрела на овец, бродивших по пригорку, немного повыше. Она впервые видела крупных животных на воле и так близко. Но Дэнтон успокоил ее; и над ними вверху белокрылая птица парила в синеве.
Прежде всего — позавтракали, и тогда языки у них развязались. Дэнтон стал говорить о предстоящем счастье, о том, что было безумно так долго томиться в пышной темнице городской жизни, о той романтической прелести, которая исчезла из мира навеки. Скоро он расхвастался, завел речь о храбрости и даже поднял меч, который лежал рядом на земле. Элизабэт взяла меч у него из рук и слегка провела пальцем по лезвию.
— И ты мог бы, — сказала она неуверенным голосом, — вот этим мечом ударить человека?
— Что ж, если нужно…
— Это ужасно, — сказала она. — Была бы такая рана… И кровь… — добавила она окончательно упавшим голосом.
— Но разве ты не читала в старинных романах…
— Ах, нет, — возразила она, — это совсем другое дело. И в живых картинах тоже — это не кровь, только красная краска… Все это знают. Но°неужели ты мог бы убить человека — ты?
Она посмотрела на него нерешительным взглядом, потом отдала ему меч.
Поев и отдохнувши, они встали и отправились дальше. Скоро они подошли вплотную к огромному стаду овец; овцы во все глаза глядели на путешественников и блеяли от изумления. Элизабэт никогда не видела овец, и ей прямо подумать было страшно, что этих нежных созданий можно убивать и есть. Овчарка залаяла вдали; тотчас же пастух показался между подпорами турбин и подошел ближе. Пастух прежде всего спросил путников, куда они идут.
Дэнтон замялся и коротко сказал, что они ищут тут какой-нибудь старый дом, в котором они могли бы поселиться. Он старался говорить небрежно и уверенно, как будто это была самая обыкновенная вещь. Но пастух покачал головой.
— Вы что-нибудь настряпали? — задал он вопрос.
— Ничего мы не настряпали, — возразил Дэнтон. — Только мы не хотим больше жить в городе. Зачем это нужно — вечно жить в городах?
Пастух еще более недоверчиво покачал головой.
— Как вам жить здесь? — сказал он.
— Мы увидим.
Пастух посмотрел сперва на Дэнтона, потом на Элизабэт.
— Вы завтра же уйдете, — сказал он с тем же упорством. — Днем-то оно недурно, как солнце светит… Что, это правда, что вы ничего не настряпали? Знаете, мы, пастухи, с полицией не в очень большой дружбе.
Дэнтон посмотрел на него и пожал плечами.
— Я вам говорю: ничего, — повторил он, — но только мы слишком бедны, чтоб жить в городе. А носить синюю блузу и работать из-под указки — у нас охоты нет. Мы попробуем жить здесь скромной жизнью, как жили прежние люди.
Лицо у пастуха все обросло бородой, глаза у него были вдумчивые. Он посмотрел на Элизабэт испытующим взглядом.
— У прежних людей были скромные вкусы, — сказал он.
— У нас тоже, — сказал Дэнтон.
Пастух усмехнулся.
— Ступайте этой дорогой, — сказал он, — вдоль самых турбин. С правой стороны вы увидите груду развалин. Там прежде был город, называвшийся Эпсом. В нем уже не осталось домов и даже кирпичи пошли на постройку овечьих загонов. Идите дальше и увидите другую груду развалин на самом краю огородов. Это Лезергэд. Тут холмы поворачивают к западу и уже попадаются буковые леса. Вы все идите дальше по самому верху. Придете в дикую глушь; тут кое-где, несмотря на все хлопоты, еще растут колокольчики и папоротник, и всякие другие негодные травы. По всему этому месту под самыми турбинами проходит прямая дорога, мощенная камнем. Это, говорят, еще Римская дорога — ее построили за две тысячи лет до нашего времени. Оттуда свернете вправо и спуститесь в долину. Там найдете реку, идите вдоль берега — и скоро вам повстречается длинный ряд домов. У многих еще и крыши целые. Там вы найдете себе приют.
