В чисто выбеленной канцелярии ректора, из-за чего сразу же бросался в глаза огромный портрет ее величества королевы Елизаветы в полный рост, в парчовом убранстве, короне, со скипетром и державой в руках, унизанных перстнями с драгоценностями, о чем-то тихо беседовали два декана — сэр Уолтер Ролей и Томас Хериот. Но едва они увидели раскормленную физиономию благодетельного Сэма, как сразу же прервали беседу и взглянули на него вопросительно.
— Добрый день, господа, — слащаво поздоровался Сэм. — Как поживаете?
Деканы в знак приветствия коротко кивнули.
«Оба — еретики, — размышлял Сэм, — но с какого бока к ним подступиться? Сэра Уолтера ценит сама королева. Значит, он — человек опасный… Однако почему до сих пор ходит безнаказанно негодяй Хериот? Ведь он, Сэм, написал на него в Тайный совет длиннющий донос, в котором доказывал, что этот Хериот разделяет взгляды сожженного еретика Джордано Бруно и другого еретика из Польши, который преждевременно умер и поэтому избежал огня святой инквизиции, Николая Коперника. А еще этот Хериот учит молодых джентльменов смеяться и издеваться над Библией, а имя божье писать как антихристово — сзаду наперед. Почему же его не повели в цепях к святому трибуналу? Наверное, встал на защиту канцлер Кэмбриджа сэр Сесил Берли, который сам является членом Тайного совета. А раз так, то хорошо, что он, Сэм, предусмотрительно сообразил составить донос анонимно…»
— Господин коронер ее величества, — льстиво усмехаясь, промолвил богослов, — по государственному делу хочет дознаться, на каком основании было присвоено звание магистра искусства бывшему нашему выпускнику Кристоферу Марло?
Сэр Уолтер с презрением глянул на него, однако, к утешению Сэма, подчинился.
— Что ж, это можно сейчас же выяснить, — сказал он и открыл сейф, вмонтированный в стену. Оттуда он вынул толстенную книгу-тетрадь правительственных постановлений и приказов, полистал ее, отыскивая нужную страницу, и протянул Джону: — Прошу, коронер, читайте. Этот приказ Тайного совета не требует никаких комментариев.
Джон Шорт читал, а из-под его руки заглядывал слишком любопытный доктор богословия, тяжело дыша вонючим чесноком, которого с утра наелся, боясь, вероятно, чумной эпидемии, лютовавшей в Лондоне:
«Принимая во внимание слухи, будто Кристофер Марло имеет намерение сбежать через пролив в Реймс и там остаться, Их Светлости считают необходимым засвидетельствовать, что такого намерения у него нет; наоборот — во всех своих действиях он вел себя разумно и верно, чем оказал ее величеству значительные услуги, и достоин высокой награды за свою верную службу. Их Светлости пожелали, чтобы эти неверные слухи были прекращены всеми возможными способами и чтобы ему было оказано всевозможное содействие в присуждении научной степени, которую он должен принять во время ближайшего торжественного акта; ибо Ее Величество не желает, чтобы кто-либо, занятый, как он, делами, касающимися блага своей страны, мог быть оклеветан людьми, которые ничего об этих делах не ведают».
Джон закрыл книгу и старательно защелкнул серебряные застежки, а затем сказал, подавая ее сэру Уолтеру:
— Славный он человек, господин…
— Именно! — медовым голосом отозвался его преподобие Сэм. — И я говорил господину коронеру, что Кристофер Марло — достойный и добропорядочный молодой ученый, украшение колледжа Тела Христового. Такими студентами Кембридж может только гордиться!
Джон Шорт уставился на него и от негодования даже онемел, а когда пришел в себя, во весь голос воскликнул:
— Ну и сволочь же Вы, святой отец! Вы же лживы, Ваше преподобие, будто злой пес!
Доктор богословия побелел. А эта парочка еретиков, никого не стесняясь, ну прямо как развращенные студенты, издевательски и унизительно засмеялась ему, преподобному Сэму, в глаза…
×××
…Джон Шорт гнал коня домой и мысленно перебирал ход событий, о которых узнал. Выходило так, что Кристофер Марло исчезал именно в те годы, когда происходило что-нибудь очень важное.
1586 год — раскрытие заговора Бабингтона…
1587 год — казнь королевы Марии Стюарт…
1588 год — уничтожение Непобедимой Армады…
