Карпов оторвался от монитора и глянул на циферблат: на исходе был пятый час ожесточенного единоборства с текстом, и словесная глина наконец-то стала податлива и покорно приняла нужную форму. Он не жаловал черную репортерскую работу; куда занятнее было изобретать стратегию, расставлять капканы, однако хули делать! иных уж нет, а те далече, газеты оккупировала желторотая молодежь, – сявки, дико воспитанные, ни украсть, ни покараулить.
Карпов встал из-за стола. Серебряная цепь с зодиакальными весами змейкой скользнула по груди и легла под ноги. Он наклонился: надо же, звено совсем перетерлось, ну и хер с ней, потом починим, а сейчас покурим.
Он зажег сигарету. Окружающее мало-помалу вернулось к нему, обрело контуры, вес и голос. Стрелки часов посекундно упраздняли жизнь. Сизая табачная струйка поднималась к потолку. Кубики льда в кружке давным-давно растаяли, оставив на чайной поверхности белые пятна. За стеной Инесса Климук, в миру Ирина Аллегрова рвала связки песней про шальную императрицу: соседка Наталья опять квасила в одну харю, ибо у сорокалетней домохозяйки была сухая стать текинской кобылы, но бирюзовых офицерских глаз рядом не было, а был муж, средней руки начальник, пошитый из канцелярского сукна, и был сын-студент, по-сиамски приросший к компьютеру. В старые времена Карпов, закончив труды, тоже премировал себя рюмкой коньяку в капитанском чине; впрочем, то было давно и неправда, нынче ему оставался холодный чай.
Он вернулся к столу и просмотрел материал, расчленяя сложные предложения на простые и выбрасывая разного рода иноземщину, вроде «децильного коэффициента»: не для профессуры, однако, стараемся. Ладно, третий сорт – не брак. Теперь инструкция, а то, не дай Бог, изгадят все тупой версткой: Валера, резервируй во вторничном номере подвал на второй полосе, текст – Arial или Verdana п/ж, 9-й кегль; заголовок – FuturaPress, растровый, 45-й; каждый абзац начнете с инициала – FuturaPress, растровый, 30-й; псевдоним на твое усмотрение. Карпов усмехнулся, представляя, как массивные рубленые буквицы в начале абзацев сольются в акростих: ж-о-п-а, и как дивно это увяжется с заголовком «Наша перспектива». Хохма в духе перестроечного «АиФ» отдавала подворотней, но, как ни крути, прав Павловский: пипл хавает политику лишь в виде анекдота. Карпов отправил файл на ivan63@mail.ru, заранее зная, что Валера Иванов, жертва пьяной акушерки часа через полтора-два позвонит и начнет нудно причитать про оскорбление и суд, будто ему и не платили вперед. Блядь, не заебет же жить в обосранных штанах… Хватит, оборвал он сам себя, понимая, что вот-вот опять угодит в торную профессиональную колею, право слово, хватит. Мы славно поработали и славно отдохнем.
Карпов наугад перебрал кнопки телевизионного пульта и поймал густо-синюю выгородку «Своей игры» и обрывок кулешовской фразы: …впереди второй раунд. Ну вот, начало пропустил. Он не любил телевизор, сделав исключение для интеллект-шоу, чей формат не допускал откровенной джинсы и постановочных планов. На экране возникла мутная зеленоватая заставка местной студии, – сетевые партнеры НТВ прилежно поганили столичный эфир своими поделками. В кадре припудренный и подкрашенный пацан беззубо и беззвучно радовался новой куртке, а за кадром Маринка Баранова сахарным голосом киношного пидора читала бойкий, как пионерская речевка, слоган про распродажу в «Детском мире»: есть и кожа, и меха, – все для вашего дитя. Реклама местной выпечки всегда отличалась умеренной дебильностью, но на сей раз ребятишки переплюнули сами себя. Карпов раздраженно поморщился: ебете вы свое говно вприсядку, спецы сраные. Пойду-ка я за чаем.
Он вернулся к началу второго раунда. За центральным столом играл психиатр Арон Ройзман. Справа от него поместилась Жанна, рыхлая, ядовито-пшеничная блондинка made by Garnier Color Naturals, слева – из сырого теста вылепленный Антон, программист, кажется. Кулешов уже огласил реестр спонсорских щедрот и бегло перечислял темы; Карпов тем временем рассматривал четверку в студии. Ему нравился Кулешов – барственный, добродушно-насмешливый, и еще больше нравился Ройзман, скроенный на манер сталинского командарма, – с выскобленным в лоск черепом, еловой щеткой коротко стриженных усов и жестким, как солдатский сапог, лицом. Карпов мысленно примерил ему портупею и пятизвездные петлицы: нет уж, такому не дураков лечить…
