– Иди спать, капитан, я посторожу, все равно не спится!.. – сказал ему Силин.
– Как туман опустится, разбуди меня! – сказал тот и скрылся в пещере, в которой тут же заснул, втиснувшись между Морозовым и Прохоровым.
На востоке робким розовым светом начали озаряться снежные пики гор. По ущелью скользнул легкий ветерок, сминая зарождающиеся хлопья тумана.
– Тумана не будет! – шепнул самому себе Силин и посмотрел в фиолетовое небо, по которому высоко-высоко, оставляя розовый инверсионный след, летел пассажирский самолет.
Порыв ветра с шелестом пронесся по ущелью, в котором уже начала угадываться извивающаяся лента реки.
– Не будет тумана! – с непонятной злобой повторил себе под нос Силин. – Не будет, суки! Назло вам не будет!
Стараясь не шуметь, он вошел в пещеру и осторожно вытянул из-под головы Харченко рацию. Отбросив маскирующие вход ветви, Силин, положив рядом с собой ручной пулемет и гранату, щелкнул тумблерами рации…
Американец молча наблюдал за странными действиями русского, гадая, что у него на уме. Когда Силин склонился над рацией, до американца наконец дошел смысл происходящего. Несколько секунд в душе американца боролись противоречивые чувства. Он прекрасно понимал, что если он сейчас даст этому предателю воспользоваться рацией, то в скором времени ему уже не о чем будет беспокоиться. Все мучения останутся позади, и в скором времени он уже сможет увидеться со своей семьей, думал полковник. С другой стороны, этот человек – Сарматов – спас ему жизнь, и он не виноват, что судьба распорядилась так, что они оказались по разные стороны баррикад. Еще несколько мгновений американец размышлял. Потом все же принял решение и… с силой дернул закованную в наручник руку Сарматова. Тот приподнял голову. Американец прижал к губам указательный палец здоровой руки и кивнул в сторону, где сидел, склонившись над рацией, Силин.
– Сашка, не смей! – вскакивая на ноги, крикнул Сарматов. – Не смей, пристрелю!
Его крик мгновенно поднял всех остальных. В сторону Силина сразу ощетинилось несколько готовых к стрельбе стволов. Но Силин скрюченными пальцами выдернул чеку и занес над собой гранату.
– Назад, сссуки! – крикнул он. – Назад, всех замочу! Зззамочууу!
Тело Силина начали сотрясать судороги, глаза налились кровью, а на губах стала пузыриться пена.
– В гробу я видал вашу Совдепию! – закричал он, размахивая гранатой. – Хватит, наелся дерьма!.. Сссыт по горло! Сссыт!
– Сашка, у тебя что, крыша съехала? – не веря в реальность происходящего, спросил Бурлак.
– За вас, сссук, штатники мне даже Никарагуа спишут! – продолжал орать тот, захлебываясь пеной. – А миллион баксов и в Африке миллион!.. Поняли, пидоры гнойные?!
Сарматов носком ботинка ударил в пятку Алана. Тот еле заметно, не поворачиваясь, кивнул и сделал неуловимое движение вперед. Силин занес руку с гранатой для броска и осатанело заорал:
– Ни с места! Все мордой в землю!.. Мордой в землю – или к богу в рай, суки!
И когда Алан, как бы послушно выполняя команду Силина, стал становиться на колени, из-за его спины Сарматов метнул нож. Клинок пропорол Силину гортань, и оттуда сразу же начала хлестать ярко-алым фонтаном кровь. В тот же миг к нему бросился Алан и зажал гранату в ослабевших пальцах Громыхалы. Подоспевший Бурлак перехватил ее несколькими витками невесть откуда взявшегося пластыря. Сарматов подхватил разом обмякшее и ставшее покорным тело Силина под мышки и осторожно положил на землю головой на свои колени. Встретившись с его глазами, Силин вместе с алыми брызгами крови вытолкнул из себя слова:
– Тттумана не ббудет!.. Уходиии, кккомандир!.. Уууххходиии!
Из его открытых глаз вдруг потекли крупные слезы, и он пристально стал всматриваться в Сарматова, будто хотел сказать ему что-то очень важное, самое главное…
– Прости, Сашок, – со стоном выдавил из себя Сарматов. – Бога ради, прости меня, грешного!
Силин сжал его руку и пытался улыбнуться, но хлынувшая изо рта кровь смыла эту улыбку.
– Преставился Сашка Громыхала! – посмотрев на его застывшие глаза, сказал Прохоров и снял с головы берет.
Савелов подошел к склоненному над Силиным Сарматову и, тронув его за плечо, сообщил:
