Тувинец непроизвольно сглотнул, когда Сергей, набрав шифр на пульте, открыл люк контейнера-сейфа…
Он не увидел теплоперфоратора, хотя настроился на то, чтобы обнаружить отдельные части этого спецустройства: провода в оболочке из черного пороха, по меньшей мере – на стенке крышки…
«Успел…» – пронеслось у него в голове. Успел. И зря смеялся над ним Роман Кудрявцев, так героически защищая чужое. Что он делает сейчас? Сумел ли освободиться от наручников? Он мог бы поучить его этой дисциплине, которую и сейчас мог сдать на твердую четверку.
Он оставил курьера в покое и сосредоточился на контейнере. Хотя и открыл его фактически «родным ключом», тем не менее вскрытие контейнера называлось несанкционированным. Вроде бы все сделано для предотвращения срабатывания системы защиты, чтобы близлежащие окрестности не услышали рева сирены, а люди не увидели, как накаляются провода в теплоперфораторе и порох разрывает их на миллион частичек и те пронизывают оболочки банкнот, обеспечивая к ним лучший доступ чернил…
Тубы – так называются модули с краской. В этом контейнере использовались тубы. И никаких теплоперфораторов. Сергей не учел одного обстоятельства: для перевозки авиатранспортом могут использоваться контейнеры только с ink-модулями. Ну что же, тем лучше, никакого запаха пороха. А Роман в этом плане оказался хорош. Он вовремя сориентировался, называя вещи своими именами, а Сергей ему поверил.
Вот она, туба. Марковцев увидел ее на внутренней стороне крышки контейнера. В ней было не меньше литра спецкраски. А с учетом того, что на дне находилась еще одна, то в общей сложности на деньги мог обрушиться «кислотный» ливень.
Марк кое-что знал о том, как доставляют в Россию наличные доллары. Зачастую на обычных рейсовых самолетах, в багажных кабинах. Порой по внешнему виду контейнера нельзя определить, что в нем деньги. О ценности груза знает только экипаж самолета. В аэропорту самолет встречает инкассаторский автомобиль. Насколько он знал, инкассаторские «КамАЗы» задействуют в основном в перевозке тяжелой мелочи. А за тремя сотнями килограммов присылают бронированную «легковушку». Страховка – западная. Случись что с деньгами, ни одна российская страховая компания не покроет убытков.
Что еще он мог сказать про любимые «зеленые»? Сотенные купюры печатаются только в Нью-Йорке. Тысячные и десятитысячные – для банковских расчетов, физические лица на таких купюрах, как правило, отдыхают.
И у него вдруг зародилось подозрение: вдруг в контейнерах тысячные или десятитысячные купюры? Впервые лишняя пара нолей не радовала его.
Деньги эти не пересчитывали. Они были в той упаковке, в которой их ввезли в страну. Собственно, он видел «покрытие» с аббревиатурой FED USA, а не саму упаковку. Она состояла из нескольких листов стандартного формата, покрывающих пачки с деньгами, и на каждом листе напоминание, как предостережение: «Федеральная резервная система США». Что натурально переводилось как «Мордой в землю! Не двигаться!».
Да пошли бы вы…
И только после того, как он послал американских финансистов подальше, убрал листы, Марк как завороженный уставился на содержимое сейфа-контейнера. Не видел, но чувствовал, как за спиной собираются его товарищи. Вот кто-то из них недоверчиво присвистнул, а кто-то конкретизировал:
– Блин… Глазам не верю… – Кажется, это был Тувинец.
Марку даже не пришлось прикрикнуть на команду, успокоить жестом, взглядом. Все были спокойны. А скорее, оказались на удивление терпеливы к ситуации. Но пройдет время, думал Сергей, и злость перекинется на конкретного человека. Неважно, что ключевая информация исходила от Катерины Майорниковой, а также ее носителем был Виктор Сеченов. Но объединил этих людей он, Сергей Марковцев, дал им надежду, но не гарантии.
Он открыл второй сейф – наскоро, небрежно, как будто вскрывал кошачьи консервы.
«Сколько бумаги…»
«Сколько ругательств можно написать на них…»
Он метнул тяжелый взгляд на Катю, потом натурально переместил его на Тувинца, фактического хозяина этих непролазных дебрей, и приковал его взглядом к месту. В его глазах стояла неприкрытая угроза: «Только дернись, щенок…»
