Большую роль в создании антисоветских настроений среди поляков играла католическая церковь. Через фанатически религиозных женщин-полек многочисленные служители бога влияли и на мужчин, подстрекая их к антидемократическим выступлениям вплоть до бандитизма и диверсий против новой власти и Советской Армии.
Русских вновь стали рассматривать как извечных исторических врагов Польши, добивающихся якобы четвертого раздела, а то и просто присоединения ее к России.
Характерно, что пожилые поляки, захватившие еще жизнь трудового народа в составе Российской империи и убедившиеся, что при Пилсудском в неподлеглой (независимой) республике их положение фактически не изменилось в лучшую сторону, относились к нам лояльно. Однако молодежь в возрасте 25–30 лет, отравленная антисоветской пропагандой, в значительной массе была враждебно настроена к нам и пополняла число лесных банд, боровшихся против нового правительства и «русских оккупантов». О масштабах этой враждебной деятельности можно судить по тому, что по амнистии 1946 года из лесов вышло и подверглось регистрации свыше 60 000 вооруженных аковцев, вывезено несколько батарей полевых орудий, сотни минометов. Помимо этого, многие выходили без оружия и не подвергались регистрации.
Легко возбуждавшийся великопольский национализм можно было встретить на каждом шагу, и он находил различные проявления. На сборище молодежи в Хелме, во время какого-то концерта, на сцену поднимается администратор и торжественно, под бурю аплодисментов, объявляет: «Части Войска Польского освободили город Люблин». И ни одного слова о Красной Армии, ее жертвах, ее усилиях, хотя в зале находилось много наших воинов, которые отлично знали, что доля участия в освобождении Польши самих поляков была не так уж велика.
Многие из простых поляков, добросовестно желавших бороться с немцами в рядах АК, под влиянием пропаганды эмиссаров лондонского правительства искренне верили в возможность освобождения своей родины от оккупантов своими силами, без помощи «москалей».
Три обстоятельства успешно обыгрывались в то время для разжигания антисоветских настроений среди местного населения врагами Советского Союза и Новой Польши:
— Освобождение Красной Армией Западных Белоруссии и Украины в 1939 году. Этот акт представлялся как удар ножом в спину польскому народу, боровшемуся против немцев. Наглость зарвавшихся хвастунов заходила так далеко, что они утверждали, будто с помощью англичан поляки в то время могли одержать победу над фашистской армией, если бы не коварное русское нападение. Никаких трезвых доводов против этого националисты не желали слышать и всерьез были убеждены в способности панской Польши выстоять против немецкого напора и разгромить полчища фашистов.
— Расстрел военнопленных поляков в Катыни упорно приписывали русским, и никакие ссылки на протоколы расследования международной комиссией не могли убедить обывателя в обратном.
— Разгром немцами инспирированного по указке лондонского правительства восстания в Варшаве, начавшегося 1.09.1944 г. с целью показать, что ее освобождают не советские войска, а сами поляки, обывателями также относится за счет коварных россиян. Это они умышленно не пришли на помощь истекавшим кровью восставшим. Только по их вине Варшава превратилась в груду развалин. Доводы о том, что форсирование Вислы Красной Армией с ходу было невозможно, восстание не было согласовано с советским командованием и наши войска нуждались в подготовке к такой серьезной операции, рассматривались поляками как отговорки, и даже многие наши польские друзья расценивали задержку в наступлении войск 1-го Белорусского фронта в тот период как умышленную с целью показать командующему повстанцами генералу Бур-Коморовскому всю несостоятельность его авантюры.
Решение нашего правительства о помощи СССР в восстановлении столицы Польши враги эмигрантского лагеря расценили как стремление русских откупиться за «вероломство», якобы допущенное в отношении поляков в период сентябрьского восстания 1944 года. Нужно заметить, что и эта ложь принималась польскими обывателями за чистую монету. Зарубежная и внутренняя реакция находила в стране широкую базу для антисоветской и антидемократической работы. Крупные землевладельцы, промышленники, все те, кто в период нашей революции подвергались репрессиям, в Польше оставались на своих местах, за исключением коллаборантов, широко известных своими связями с немецкими оккупантами. Этот либерализм по отношению к классовым врагам в последующем не раз оплачивался дорогой ценой в новой Польше.
