Разговор на минуту стих. Потом вновь возобновился.
-- Наши готовятся к ночному штурму города. Утром, видно, двинемся дальше. Начальник штаба приказал сдать машину. Передай Ванину, чтобы отогнал ее в автороту.
Услышав об этом, Ванин даже не пытался возражать. Он был уже безразличен к своему "оппель-блитцу".
-- Пускай забирают, -- равнодушно сказал он.
Когда разговоры за окном стихли, а Вера убежала, очевидно к Сеньке, Наташа вновь принялась листать дневник.
Прочла и непонятные слова: "Следует подумать" и еще несколько коротких записей. Из блокнота выпала какая-то бумажка. Наташа наклонилась и подняла ее.
"В партийную организацию разведроты
от ефрейтора Ерофеенко Акима Тихоновича. Заявление", -
прочитала она. Ниже листок оставался чистым. Времени ли не хватило Акиму, заколебался ли он, кто узнает теперь.
Во дворе уже было темно. Накрапывал дождь. Штурмовики, прижатые почти к самой земле тяжелыми, темными тучами, с ревом проносились над крышами домов, возвращаясь с бомбежки. По улице нескончаемой чередой тянулись повозки. Подтягивались куда-то установки гвардейских минометов.
Возле дома, в котором размещались разведчики, шофер из автороты принимал от Сеньки машину.
-- Где ключ? -- спрашивал он, вытирая черной тряпкой масленые руки.
-- Это ты у немцев спроси, -- посоветовал Ванин, который все еще был не в духе.
-- Я у тебя спрашиваю!
-- Слушай, парень, -- серьезно предупредил Сенька,-- уматывайся-ка ты отсюда подобру-поздорову. А то как бы вот этой штукой тебе красоту не попортил. -- И Ванин внушительно повертел в своих руках заводную ручку. Вид его не предвещал ничего хорошего.
-- А цепи у тебя есть? -- сбавив тон, спросил шофер. -- Дождь начинается. Не доеду. Забуксует.
-- Ну, это уж другой разговор. Цепи имеются. В кузове они.
-- А закурить найдется?
-- Нет, брат. У самого уши пухнут.
-- Плохо вы, разведчики, живете. -- Шофер вывернул карманы брюк и стал вытряхивать в газетный обрывок табачную пыльцу, прикрываясь от ветра и дождевых капель подолом гимнастерки. А Ванин следил, много ли наскребет водитель. Оказалось -- немного. Сенька беззвучно выругался и зашагал в глубь двора.
7
На рассвете дивизия Сизова прорвала оборону противника и во взаимодействии с другими частями, при поддержке танков, овладела городом Красноградом; сбивая вражеские заслоны, советские полки устремились на юго-запад к Днепру...
Разведчики, наскоро позавтракав, выстроились во дворе и ждали команды, чтобы тронуться в путь. Крупные дождевые капли катились по маскхалатам, обмывали загорелые, коричневые руки, сжимавшие автоматы. Наташа стояла рядом с Камушкиным. Маленький халат, перепоясанный широким офицерским ремнем, плотно облегал ее стройную, тонкую фигуру.
Марченко дал команду, и рота быстро двинулась со двора.
Пинчук поспешно укладывал на повозки свое хозяйство. В помощь ему был оставлен Ванин.
-- Зараз на Днипро двинем! -- ликовал старшина, подмаргивая Сеньке.-Помогай, Семен. Быстрее соберемось!..
Вечером, уже за городом, разведчики узнали о приказе Главнокомандующего о присвоении их дивизии наименования Красноградской. Сенька приободрился:
-- Имя-то какое, а? Крас-но-град-ская!.. Это тебе не Мерефа! Конечно, и этот город не ахти какой великий, но красивое название имеет. И за это ему наше солдатское спасибо!..
-- Спалылы тильки хвашисты поганючи. Мисто було гарнэ. Сад, а не мисто...
-- Ничего, товарищ старшина, возродится.
-- А як же! -- подтвердил Пинчук. Он словно ждал этого и немедленно стал излагать свои планы на будущее.
Ясно, что, как только кончится война, он, Пинчук, уже немолодой человек, да к тому же еще и голова колгоспу, немедленно вернется домой. Ванину, как полагал Пинчук, придется еще, пожалуй, несколько годков пожить за границей и после войны; надо ведь, чтобы и там был порядок, чтобы люди были людьми, а не черт знает кем, чтобы и там наконец уважалось доброе и великое слово -- народ. В общем Сенька останется в армии. Что же касается его, Пинчука, то он придет домой -- дела его большие ждали в колхозе. Еще до войны начал Петр строить у себя в артели электростанцию -- помешали фашисты. Теперь он обязательно ее построит, и притом большей мощности, чем предполагалось раньше. Восстановит мельницу, маслобойку, крупорушку. И Пинчук не хочет, чтобы колхозники в его селе жили под соломенными крышами. Хватит! Он понастроит им просторные и светлые хаты из кирпича, покроет их крепкой и нарядной черепицей, все дома зальет электричеством, у всех установит радиоприемники, выстроит клуб, -- да что там клуб -- кинотеатр выстроит! А школу, какую школу он соорудит для малышей! Жаль, что погиб Аким. Быть бы ему директором этой школы (хоронилась в Пинчуковом сердце думка: переманить к себе Акима). А к тому времени подрастет посаженный еще до войны сад на трехстах гектарах -- какая же хорошая жизнь будет!..
