Итак, надо находясь здесь, увидеть то, что лежит снаружи. Бенни долгое время пытался увидеть сквозь веки, но из этого ровным счетом ничего не выходило. Тогда он призвал под веки свой голубой огненный шар. И он пришел! Он возник из маленькой искорки, раздулся в мячик и осветил сумрак. Адамс изумленно всматривался в этот странный полупрозрачный мир, где не материя, а ее тени переплетались причудливыми узорами, рисуя собой окружающий мир: горы, небо, звезды прямо сквозь каменную толщу вокруг и над головой. Взгляд Бенни легко поплыл между этими узорами, выплыл из тоннеля. Тумана не было, видимо в таком ракурсе или диапазоне он не оставлял никаких следов. Котловина просторно и свободно лежала перед ним. Адамс наслаждался дивным ощущением невесомого полета, послушного легкому усилию его мысли. Он вдруг вспомнил о загадочном вездеходе, и тут же его плотная, почти непрозрачная туша возникла перед его взором. Что-то толкнуло Бенни к краю котловины. Он медленно спускался вниз, вглядываясь во что-то светящееся. Это, несомненно, человек, причем живой! Как же мне с ним связаться? Чем больше вглядывался Адамс в незнакомца, тем яснее его различал. Тот был рослым зрелым мужчиной, одетым в тонкую, но очень плотную материю, охватывающую его с ног до головы. Так это же скафандр! Догадался Бенни. Человек слез вниз, а канат ему перерезал Клеманс. Вот ведь гад! Хотя почему? А вдруг он не заметил, что человек жив? Или может быть, он защищал своего господина, то есть его, Бенни Адамса, от возможных неприятностей? Надо будет расспросить… А что же мне с ним делать? Эй, мысленно крикнул он, но человек продолжал заниматься своим делом: карабкался вверх. Адамс прикинул, вверх еще метров двести будет, нет, не осилит. Бенни решился. Он мягко взял человека за талию, ощутив упругость его тренированного торса, и легко понес вверх. По инерции Адамс выскочил прямо в небо, и потому, ради шутки, посадил спасенного на крышу его вездехода. Прощай, подумал Бенни, когда-нибудь отдашь долг…
Он медленно возвращался к входу в тоннель, в груди тоскливо ныла горечь потери. Ну, что душа так рвется?! Наоборот легко должно быть, как никак, человека спас, ан, нет… Надо отвлечься, ведь не на прогулку же он вышел. Адамс оглянулся и недалеко заметил массивный сгусток темноты. А что, подходящий размер, подумал он, и поддел его под плоский низ. Чем? А он не понимал чем, просто делал то, что ему думалось необходимым, и чернота послушно всплыла вверх, медленно развернулась и двинулась за ним. Бенни открыл глаза, стараясь не разорвать внутреннюю связь с увесистым клоком материи. Нет, это был не бред.
— Ого!, — Невольно вырвалось у него.
Адамс почувствовал, как напрягся, но не повернулся от его возгласа Клеманс. Молодец, действительно повинуется. Он встал и похлопал по висящей в воздухе на уровне груди каменной плите. Шириной около двух метров, длинной… Бенни отсчитал шаги, почти шесть метров! А толщина?! Больше метра! Сколько же она весит?! Ему вдруг стало весело: то, что он вытворял в последние два дня, рушило все его прежние представления о мире. Из материального, прочного, осязаемого мир превращался в текучий и призрачный.
— Рони, повернись!, — строго приказал Адамс.
— Да, мой повел… — Клеманс поперхнулся и застыл с вытаращенными глазами. — Что э-э-это?, — Начал он вдруг заикаться.
— Это, Рони, наша с тобою карета. Сейчас мы на нее сядем, — Бенни положил ладонь на плиту и она, слегка качнувшись, послушно опустилась вниз. — И весело поедем, а вернее, полетим. Что стоишь, Рони? Ты же в меня верил, так получай, то, что искал. — Адамс вальяжно подошел к Клемансу и покровительственно постучал его по плечу. — Собирай вещи и забирайся на плиту, нам пора завоевывать мир!
Что может быть чудеснее полета на многотонной каменной плите? Трудно сказать, но удовольствие при этом сродни с упоительным экстазом. Бенни посматривал на съёжившегося позади него Клеманса. Тот привязал себя и рюкзаки веревкой, и все равно дико боялся, это было видно. Впрочем, для Рони в тоннеле была кромешная тьма, Адамс запретил ему включать фонарь. Он улыбнулся, вспомнив, как Клеманс трусил, протаскивая веревку под плитой. Тоннель мчался навстречу бесконечной воронкой. Полет мог бы казаться сном, если бы не упругий встречный ветер, бьющий в лицо. Бенни упивался необъятной силой, распирающей его и вновь и вновь подгонял свою гранитную карету.
