Глава четвертая
ОФИЦЕРЫ — НАЧАЛО ПУТИ
ПРИКАЗ
По Ленинградскому дважды Краснознаменному высшему общевойсковому командному училищу имени С. М. Кирова
31 августа 1962 г.
г. Петродворец
§ 1. В соответствии с решением приемной комиссии от 31 августа 1962 г. нижепоименованных суворовцев-выпускников зачислить курсантами 2-го курса:
…
из Калининского СВУ:
Дашевского Владимира Иосифовича
Семенова Владимира Борисовича
Ильина Валерия Федоровича
Хмельницкого Германа Арсеньевича
Громова Бориса Всеволодовича
Шепилова Владимира Тимофеевича
Бодренко Виктора Ивановича
Морозова Владимира Ивановича
Голошева Петра Петровича
Шумейко Николая Лукьяновича
Маркова Валерия Петровича
Начальник училища генерал-майор (Гига).
Б. В. Громов:
— Военное училище. Все, как положено. И учеба, и спорт, но главное, что запомнилось и повлияло на всю дальнейшую жизнь, — учились мы в Петергофе. Не каждому так везет. Я думаю, что Петергоф — один из самых красивых дворцовых ансамблей на земле. По молодости мне и вовсе не с чем было сравнивать, но и теперь, когда я побывал во многих краях земли, прославленных красотой архитектуры, по-прежнему не нахожу, с чем можно сравнить фонтаны, дворец и парк Петергофа.
За три года учебы я сумел достаточно хорошо узнать Ленинград. В Ленинграде жили наши родственники — семья известного в те времена глазного врача. Это были коренные ленинградцы из тех, что считали большим грехом, если, скажем, кто-то бросал окурок на тротуар. Я и сейчас прекрасно помню строгих питерских бабушек, которые, увидев, что человек бросил что-то мимо урны, обязательно подойдут и вежливо, но непреклонно заметят: «Товарищ, вы что-то уронили». Не помню, чтобы нашелся человек, который после этого не исправил бы свой промах.
С помощью внимательных и гостеприимных ленинградских родственников Борис Громов узнал о городе много такого, чего не понял бы сам и за десятки лет. Он ощутил торжественную тишину Эрмитажа, когда заходишь в его громадные залы одним из первых посетителей и, с некоторой тревогой даже, слушаешь раскатистое эхо собственных шагов, когда картины, скульптуры и все бесчисленные экспонаты этого музея-города словно бы еще не полностью очнулись от своей тайной ночной жизни.
Как любил Борис Громов вглядываться в усатые лица молодых генералов из галереи 1812 года. Кажется, и они тоже, как бы с немым вопросом в глазах, смотрели на него. Да, им было о чем поговорить.
То, что ему показали хотя бы раз, Борис Громов уже никогда не забывал.
Русский музей, Кунсткамера, Артиллерийский музей… Но кроме всего этого существовал еще и сам город, суровый и прекрасный, непохожий ни на один другой. По Ленинграду Громов ходил пешком. Эти прогулки остались в его душе навсегда.
С чем можно сравнить утренний Летний сад, где из густой листвы неожиданно возникают прекрасные мраморные статуи? Где, сам того не замечая, ждешь, что в конце розовой дорожки вдруг мелькнет знакомый силуэт Александра Сергеевича Пушкина в цилиндре, длинном сюртуке, с неизменной щегольской тросточкой в руке.
Как приятно стоять у гранитного парапета Дворцовой набережной, глядя на мощное движение могучей реки.
По Ленинграду можно бродить до бесконечности, как по Эрмитажу, а потом, когда вдруг понимаешь, что силы совершенно оставили тебя, стоит зайти в пирожковую и выпить большую чашку горячего бульона с нежными розовыми мясными пирожками и силы вернутся к тебе, как в сказке…
