Дюрок энергично махнул рукой.
— Когда я получил последнее сообщение, отклонения в параметрах были исчезающе малы. Это же была почти норма.
Шеф группы специалистов пожал плечами.
— Ваше дело, шеф. Во всяком случае аппаратура в порядке. Я советую вам проводить проверку через равные промежутки времени. Может быть, будет лучше вообще покинуть этот сектор.
Когда люди вышли из командной централи, Дюрок связался с майором Брюгнером и доложил ему обо всем. Командир не казался особенно обеспокоенным, но через несколько минут появился в централи.
Дюрок снова обратил все свое внимание на показания приборов и испугался, когда одновременно вспыхнули сразу несколько красных лампочек.
Регенерация воздуха выходит из строя!
Охлаждение тоже барахлит!
Энергия вырабатывается с перебоями!
Досветовой двигатель отказал!
В первое мгновение у Дюрока появилась надежда, что отказали лишь приборы контроля. Но, проверив все во второй раз, он убедился в обратном.
На корабле творилась дьявольщина!
ЭКС-1972 двигался на досветовой скорости ко все еще далекой звезде, обозначенной на звездных картах как Зета Альфы и о которой не было подробных данных. До звезды отсюда был неполный световой год.
Майор Брюгнер вошел в командную централь.
Ему было лет шестьдесят, и он был очень опытным командиром. Выход из строя позитронных приборов ему совсем не нравился. Особенно его беспокоила система воздухообеспечения.
В течение нескольких минут он проверил все. Короткие переговоры с людьми из научных отделов, которые были на каждом исследовательском корабле, прояснили ситуацию. Когда он повернулся к Дюроку, лицо его было серьезным.
— Все это выглядит чертовски скверно, капитан. Если я не ошибаюсь, это магнитный шторм. Если он продлится пару часов, мы выдержим и с нами ничего не произойдет, но если он будет бушевать дольше…
— Тогда нам нужно как можно быстрее убираться отсюда.
Командир почти с сожалением улыбнулся:
— Я думаю, вы еще никогда не попадали в такой космический шторм. Как вы думаете, почему почти все электронные и позитронные приборы вышли из строя? Потому что мощное магнитное поле, в которое мы попали, поглощает энергию! Так что линейный двигатель тоже вышел из строя. Мы должны быть довольны, если мы полетим дальше по инерции и покинем зону шторма. На это могут потребоваться дни или даже недели. Что нас и может погубить.
— Мы не можем маневрировать?
— Можно сказать и так.
Дюрок погрузился в размышления. До его сознания еще не дошла вся серьезность сложившегося положения, потому что внешне корабль был в полном порядке. Он все еще летел со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в секунду, и прямо перед его носом ярко сияла обычная звезда. Они достигнут ее чуть больше, чем за год.
Но только в качестве гроба, забитого мертвецами.
— Капитан, оставьте свои пессимистичные мысли, — предупредил Брюгнер. — Я уже говорил, что шторм может закончиться сравнительно быстро или мы выйдем из него. Потом приборы снова будут функционировать как ни в чем не бывало. Централь связи должна быть все время на приеме. Как только будут приняты первые сигналы, мы установим постоянную связь. А пока нам нечего делать, отдохните. Если вы мне понадобитесь, я найду вас в каюте.
Так что первый офицер удивил своих подчиненных, отправившись на отдых. Но сам он был отнюдь не спокоен. Конечно, он не в первый раз находился в исследовательском полете, но он никогда еще не попадал в магнитный шторм.
Войдя в свою каюту, он остановился в дверях и уставился на постель. На ней сидело существо метрового роста, покрытое мехом, с карими глазами, и с видимым удовольствием смотрело на него. Хихикнув, оно сказало:
— Теперь, будь любезен, закрой рот. Ты что, никогда в своей жизни не видел илта?
Дюрок закрыл рот и дверь.
— Дружище Гукки, я же почти о тебе забыл!
То, что именно Гукки был пассажиром ЭКС-1972, можно объяснить чистой случайностью. Довольно рутинное задание привело его в этот сектор Галактики, и так как не было никакого другого корабля, майор Брюгнер должен был доставить мышебобра на станцию ОЗО.[1]
Вопреки своим обычным привычкам Гукки большей частью находился в своей каюте, не общаясь с экипажем исследовательского корабля. И все же он знал его, потому что большую часть времени он лежал на своей постели и воспринимал, а точнее сказать, читал мысли отдельных членов экипажа, проводя так свое свободное время.
