Григорий Распутин. Россия под гипнозом - страница 6

Как-то на вопрос о самом запоминающемся дне в его жизни Валентин Саввич ответил: «Самый запоминающийся – тот день, когда из гроба высовывался острый ястребиный нос Суслова. После этого многое изменилось…»

То были слова измученного Советской властью человека. Сталин готовил члена ЦК Михаила Суслова наследником после себя. Не успел, умер. Но Суслов не растерялся и четверть века в качестве «серого кардинала» правил балом в ЦК, являясь главным партийным идеологом. Высылки за границу и психлечебницы для инакомыслящих, запрет свободы слова, наконец, ввод советских войск в Афганистан – всё это он, тов. Суслов. Как уже говорил, Пикуля при жизни сильно гнобили. Сначала свои же «друзья-коллеги» из писательской среды, обвинявшие талантливого «конкурента» в отсутствии соответствующего образования и чуть ли не в том, что он якобы «примазался» к их писательскому ремеслу. Потом – этот самый Суслов, долгие годы не дававший «добро» на издание самобытных и не «идеологизированных» романов. Писатель защищался как мог. Спасением были стол, пишущая машинка и… ночь.

Я часто вспоминаю, с какой жадностью мы, студенты, зачитывали до дыр номера журнала «Наш современник», напечатавшего на своих страницах знаменитый роман о Распутине. И уже тогда понимали: вот у кого следовало поучиться, как нужно писать, чтобы дарить читателям истинное удовольствие.

«Перестройка» явилась своеобразным ренессансом пикулевской прозы (продолжающемся, впрочем, и поныне). Но годы борьбы давали о себе знать. Ночной «светлячок» в рижском доме на улице Весетас горел всё реже и реже. Один инфаркт, другой… Летом 1990-го «светлячок» погас.

Сегодня о «старце» Распутине известно столько, что уже почти невозможно отделить действительное от вымышленного. По крайней мере, имя убийцы «святого чёрта» – князя Феликса Юсупова – в течение целого века никто не оспаривал. Однако всё течёт, всё изменяется. Последние архивные находки указывают на то, что Григория Распутина убили совсем не те люди, которые в этом давно признались. И убедить читателя в обратном, думаю, будет не так легко.

Впрочем, не будем торопиться…

Это я плясал перед царским троном

В крылатой поддевке и злых сапогах.

Это я зловещей совою влетел в Романовский дом,

Чтоб связать возмездье с судьбою

Неразрывным красным узлом,

Чтоб метлою пурги сибирской

Замести истории след…

Зырянин с душою нумидийской

Я – родной мужицкий поэт.

Николай Клюев

…Укоряемы – благословляйте, гонимы – терпите, хулимы – утешайтесь, злословимы – радуйтесь.

Св. Серафим Саровский

…Откуда он появился, этот Распутин, и почему так близко приблизился к Трону? Ведь далеко не всякий князь был вхож не только к Романовым, но и в ближайшее окружение императора. А тут сибирский мужик, крестьянин – и прямиком в царские покои. Чудеса – да и только! Явившийся в столицу с рублём в кармане, очень скоро он станет ворочать миллионами! Действительно – чудеса…

Однако не бывает чудес без жизненной подоплеки, а потому любому чуду предшествуют определённые обстоятельства. И такие обстоятельства у Романовых действительно имелись.

Уже само восшествие на Трон в 1896 году показалось цесаревичу Николаю неким актом из шекспировской трагедии. Так, во время коронации императора Николая II, когда Александре Фёдоровне прилаживали корону к прическе, сильно (до крови) укололи заколкой. А после коронационного шествия у монарха внезапно оборвалась цепь ордена Андрея Первозванного, и орден упал наземь!

Но ещё до этого, когда новоявленный император 17 января 1895 года впервые предстал перед своими подданными, произошла досадная заминка. Всё шло своим чередом, пока Николай не обратился к присутствующим с заученной накануне речью. То ли срывающийся фальцет неуверенного в себе вчерашнего цесаревича, то ли уступавший в осанистости отцу внешний вид Николая привели к лёгкому замешательству среди слушателей. Кончилось тем, что золотое блюдо с хлебом-солью, находившееся в руках одного из представителей местного дворянства, вдруг, рухнув, со звоном покатилось, опрокинув и душистый хлеб, и золотую солонку с солью…

Пиком нехороших примет явились коронационные гуляния на Ходынском поле в Москве, вылившиеся в чудовищную давку, в результате которой погибли сотни человек.