– Кто этот человек? – вдруг донесся незнакомый голос.
Казаки в одну секунду обернулись и уставились на подъехавшего на коне мужчину средних лет, одетого в богато украшенный кафтан, на его ногах красовались дрогие сапоги с загнутыми носами. Один из казаков, молодой юноша вскочил на ноги и ответил:
– Герасим, мы и сами не знаем, кто этот незнакомец, но он победил нашего Николу.
Герасим сильно рассмеялся, мельком взглянув на поверженного богатыря, который все еще не мог прийти в себя после боя.
– Ты говоришь, что этот молодой человек победил нашего героя Николу? Что же, это похвально, – с этими словами он спрыгнул с лошади и крупными шагами подошел к Григорию, который чуть склонил голову в знак уважения.
Мужчина какое-то время пристально разглядывал его, затем спросил:
– Как твое имя, юноша?
– Имя мое Григорий, сын Богдана.
– Откуда ты родом?
– Из Галича.
– Стало быть, ты русский?
– Да, отец и мать мои русские по крови.
– Что же, это хорошо, гораздо лучше диких татар, что время от времени забредают в наши края. Сколько тебе лет, Григорий?
– Двадцать два.
– Двадцать два, это так мало. И в таком молодом возрасте ты решился пуститься в путь, перейдя границу? Не страшно?
– Если честно, да, но мне так хотелось увидеть дальние земли, о которых грезил я всю свою жизнь. В душе я путешественник и не могу усидеть на одном месте. Я бы умер с тоски, если бы остался жить у себя в доме.
– Судя по твоим рассуждениям, ты умный не по годам человек, Григорий. Если хочешь знать, имя мое Герасим Евангелик, я атаман этих казаков, таких же вольных людей как и ты. Но, хочу спросить, куда ты держишь путь?
Молодой человек пожал плечами и ответил:
– Не знаю.
– Если так, то оставайся с нами, мы будем рады тебе.
С этого момента Григорий поселился в стане казаков. Потепенно он перенял их образ жизни, полный риска и опасностей, научился в совершенстве владеть мечом, ездить верхом на диких лошадях, которыми торговали крымские татары, время от времени проезжающие мимо казацкого лагеря. Такая вольная жизнь была куда лучше заточения в монастыре, Григорий любил свободу и иной раз уже было решался остаться здесь навсегда, среди привольных степей. И лишь ночами, ложась спать, сжимал он подаренный Пафнутием крест и тихо приговаривал: «Я царевич Димитрий, я царевич Димитрий».
Понять, что особой поддержки от казаков не добиться, Григорий решил покинуть их стан, перед этим он встретился с Герасимом, дабы попрощаться.
– Так ты все же уходишь? – удивился атаман.
– Да, мне нужно идти дальше и найти того, кто сможет помочь мне вернуть трон, – юноша еще ранее расказал атаману свою тайну, так что тот был полон решимости в случае войны помочь ему.
– Хорошо, держать тебя не стану, царевич, но ты знай, что казаки будут на твоей стороне. Тебе стоит лишь призвать нас и мы первые пойдем на тирана Годунова, – с этими словами Герасим протянул руку в знак дружбы.
Григорий пожал ее и ушел, тихо посмеиваясь, что смог провести вокруг пальца атамана.
Замок пана Адама Вишневецкого находился в Брагине. Сам пан был ревностным православным человеком, хотя это не мешало ему быть в тесной дружбе с иезуитами, которые не прочь были бы обратить его в католичество, но хитрый пан дал понять: дружба дружбой, а вера врозь. Еще любил Адам попойки, на которых собирались такие же кутилы из ближлежащих селений. Вино лилось рекой, музыка целыми днями гремела в пиршественном зале, все деньги уходили на шумную и разгульную жизнь.
Холопы, что жили при дворе пана, были вечно недовльные тем, что им приходилось после застолья убирать разбросанную посуду, мыть грязный пол да застирывать скатерти и одежду. Но более всего не любили они молодого выскочку, как они называли недавно поступившего на службу к Адаму незнакомца. Сей молодец отличался от остальных слуг тем, что не участвовал в их сплетнях и склоках между собой, держась всегда в стороне. По натуре это был задумчивый, тихий человек, и не понятно, чем он так полюбился пану, что тот не только радужно его принял, но и дал самую необременительную работу. Единственная из всех холопов, которая никогда не смеялась над молодым слугой была девица Анна, работающая на кухне. Анне было семнадцать лет, она не отличалась особой красотой, но была нежна и приветлива, ее длинные каштановые волосы, заплетенные в густую косу, пахли свежестью цветов, что собирала она каждое утро недалеко от усадьбы. Помнила она тот день, когда впервые увидела его, своего Григория, так робко входящего в покои пана Адама. И именно тогда впервые екнуло ее сердце, Анна тяжело задышала, прикладывая тонкие ручки к груди, в области, где билось сердце. Последующие дни девушка ходила словно во сне, все валилось из ее рук. На кухне на нее кричали, бранили за безалаберность, а ей было все равно: только и думала она о его красивом лице, чуть загорелой на солнце коже, статной фигуре.
