Однако свет, пусть даже вечерний, в окно колодца не проник, как можно было ожидать. Он посветил фонарем — над ним был еще один люк — в днище "банковской машины", поставленной над колодцем.
Он тихо постучал ручкой фонаря в дно люка, и тот открылся.
— Здорово, бойцы, — сказал лейтенант. — Все идет по плану.
— Был сигнал, сейчас мешки понесут.
Со стороны это выглядело так: мужики в камуфляже выносили из банка большие банковские брезентовые мешки и грузили их в специальную банковскую машину. Никого из прохожих эта процедура не насторожила.
Как обычно у входа в банк стояли охранники. Правда, глаза их были устремлены куда-то вдаль.
Между тем, если бы кто-нибудь понаблюдал за этой процедурой несколько минут, то наверняка удивился бы — как в такую, хоть и большую, банковскую машину могло вместиться столько мешков: она что, бездонная?
Вместительность же банковского броневичка объяснялась просто — парни в камуфляже грузили мешки с баксами в чрево машины, находившиеся там двое бойцов просовывали мешки в колодец, там их принимали бойцы «тоннельного» отряда и оттаскивали на площадку спецтоннеля. Когда все мешки оказались под землей, мужики в камуфляже вошли в броневик и через люк в нем спустились в колодец.
Люк в машине задраили. Люк в мостовой лейтенант поставил на место. Федя установил прежнюю сложную паутинку проводов и закрепил на месте пластиковую взрывчатку.
— Пусть будет как было, — сказал Федя.
— А ведь пластита-то в 1943 году не было? — вдруг заметил кто-то из бойцов «тоннельного» отряда.
— А кто сказал, что ловушку установили энкеведешники времен войны? Это «покупка» охранной структуры банка, — ухмыльнулся Бич, оглядев свое воинство. Он крепко обнял командира "тоннельного отряда" — без слов поблагодарил за отлично выполненную часть задания. — Взяли мешочки, и вперед, — скомандовал Бич.
Каждый взял по мешку. Впереди шел Митя, прокладывая маршрут, и Федя с миноискателем.
Они вышли через другой колодец в котлован строящегося культурного центра на углу Большой Дмитровки и Петровского бульвара, в заставленное щитами пространство между «бытовками» строителей, которые в этот день бастовали, требуя повышения зарплаты. Мешки с 6 миллиардами долларов бригада Бича погрузила в фургон с пропуском, разрешающим ему ездить внутри Садового кольца. Машина выехала со строительной площадки, свернула на Петровский бульвар, проехала к Трубной и затерялась в потоке машин, идущих от центра на северо-запад столицы.
Старший кассир банка «Логотип» выбежал на улицу и стал тормошить охранников, стоявших у входа.
— Где они? — орал он, но не услышал в ответ ни слова. Охранники стояли как каменные сфинксы и смотрели вдаль.
Вытащив из внутреннего кармана сотовый телефон, кассир торопливо набрал нужный номер и со злостью проговорил:
— Ну, вы что там, едрить вашу мать, спите? Я ж дал сигнал, что говорю под контролем!
— А пошел бы ты в задницу, — лениво ответил дежурный 234 отделения милиции ЦАО УВД Москвы старший прапорщик Демедяев Петр Харитонович, жуя яблоко. — Не было никакого сигнала. Был сигнал, Леха? Во, и Леха говорит, не было. Был отбой тревоги.
— Какой отбой? Банк ограбили! — вопил старший кассир.
Когда со стороны 234 отделения милиции к банку «Логотип», сквозь пробку машин рванулись «пешие» милиционеры из 234 отделения, броневичок ждал сигнала светофора в конце Большой Дмитровки. И, вполне возможно, поток, идущий по бульварному кольцу, тек бы и тек, и машины, скопившиеся перед светофором, заперли бы броневичок на углу, и милиционеры добежали бы до банковского броневичка, на который указывал дрожащими перстами старший кассир, но тут случилось непредвиденное.
Из Козицкого переулка с пением "Это есть наш последний и решительный бой" вышла группа демонстрантов числом около двухсот, сразу растекшаяся по улице так, что перекрыла дорогу и милиционерам, и пешеходам.
Лозунги были самые разнообразные:
— "Вернуть генерального прокурора на место".
— "Президент, а за сколько ты продал Россию?"
"Смерть коррупционерам и взяточникам!"
"Дать возможность генпрокурору сажать преступников".
"Ужесточить".
