Лицо Грифа было мокрым от слез. Он проснулся окончательно, но сон еще жил в его мозгу. Он еще был тем Грифом, который в глухой тайге терзал черно-бордовый кусок предплечья товарища, урча от удовольствия.
Аркадий Борисович Моров с трудом встал, втянул нервными ноздрями воздух — в комнате пахло старостью и немощью. Чуть приторный, сладковатый запах тлена. Он еще вполне здоров и крепок и надеется прожить много-много лет. Ну если и не много, то лет десять — точно. А вот жене определили срок с точностью до дня. Год и полтора месяца. Если будет принимать дорогие американские и швейцарские лекарства.
Ну, лекарства он ей, конечно, покупать будет любые. В конце концов, жизнь прожили. Не всегда друг друга понимали. Но Моров был ей благодарен за то, что терпела его взрывной, злой характер, его многочисленные увлечения, его жестокость в сексе. Все терпела.
А теперь она умирает.
Но и смерть может принести пользу. Сколько раз смерть других давала пищу ему, Аркаше Морову? Сколько раз? Да тысячи… На смерти других и строилась его жизнь.
Теперь вот умирает близкий человек. Грустно? Конечно… И все же.
Жизнь всяко может повернуться. Поменяется власть, проведут репреватизацию, отберут институт, дома, дачи, квартиры, роскошные машины… Может такое быть? Может. Их не спрячешь. А что можно спрятать? Верно. Драгоценности. Какие-то законы при любом раскладе останутся. Всегда можно было спасти часть, потеряв целое, если перевести какие-то ценности, скажем, на имя жены. Но в меру, в меру. Он перевел на имя жены два дома в Подмосковье, двухуровневую квартиру в тихом доме в старинном переулке в центре Москвы и оформил ее завещание на свое имя.
А еще он дарил жене драгоценности.
Раньше — дешевенькие вещицы, которые приносили ей милую радость.
С тех пор, как узнал о ее неминуемой близкой смерти — очень дорогие вещи.
— Ну зачем ты так на меня тратишься? — спрашивала жена, любуясь жемчужинами, сапфирами, изумрудами, рубинами и бриллиантами в изысканных модных оправах.
Почему-то у Аркадия Борисовича было предубеждение против антиквариата. Он считал, что старинные драгоценности несут в себе трагические судьбы своих умерших хозяев. И покупал или иным образом приобретал лишь работы современных российских мастеров. «Чистые», как он говорил, "без судьбы". Камней у жены теперь, наверное, на 6–7 миллионов долларов, работа сравнительно недорогая. Но камни… Камни дивные.
Жена спала в своей спальне, даже храпеть перестала в последние недели, — подумал Аркадий Борисович, без страха, спокойно, воспринимая сей факт как свидетельство приближения смерти супруги.
Ему захотелось посмотреть на камни еще раз.
Шкатулки с драгоценностями хранились в кабинете Аркадия Борисовича, в огромном стальном сейфе фирмы "Соломон Вовчик и «К». Фирма гарантировала, что кроме как атомной или водородной бомбой сейф вскрыть невозможно. А по расчетам Аркадия Борисовича, бомба в их тихий переулок могла залететь лишь случайно. В такие случайности он не верил.
Он раскрыл шкатулку, достал десять колец и перстней с наиболее крупными камнями и надел себе на пальцы. Размеры их были самые разные, что, казалось бы, было странным, учитывая, что дарились они одному человеку его жене.
Жена же, примерив то или иное новое подаренное ей кольцо и убедившись, что оно мало или велико, тем не менее всегда благодарно улыбалась и успокаивала мужа:
— Дa ничего, не огорчайся. Опять ты забыл мой размер. Но я ведь все равно их не ношу. А рассматривать, держать в руках эту прелесть приятно, вне зависимости от размеров. Да и куда мне в них ходить? Я нигде не бываю.
И это было истинной правдой. С тех пор как они переехали в новую квартиру в этом тихом переулке, она никуда не выходила: даже в булочную.
…Он любовался драгоценностями, изысканной работой современных ювелиров.
В криминальном мире давно существовала специализация: одни бригады держали антикварные лавки, другие — ювелирные магазины.
Так сложилось, что антикварные магазины вот уж несколько десятилетий держали кавказцы — армяне, грузины, азербайджанцы, золотом в основном занимались ингуши — как старинными изделиями, так и слитками.
