– Сколько?
– Два динара.
– Даю один динар и пять дирхемов!
– Динар и пятнадцать дирхемов.
– Беру десять сосудов по динару и десять дирхемов!
– Идет. Бери вместе с ящиком, отдаю бесплатно.
– Да пребудет с тобой Аллах, урус! Я бы купил все, но нечем платить! Запомни мое имя, меня зовут Абу Бекр Мустафа ибн ал-Факих ал-Хамадани. Будущим летом я обязательно приведу свои корабли в твой город!
– Приводи, Мустафа. А мы за зиму накопим товару.
– Иншалла![10]
Тут и остальные прочухали. Подошел толстый европеец в кафтане, а из-под полы кривые ноги торчат в штанах-обтягушечках, больше всего на колготки похожих.
Сначала он не поверил, что бывают такие гладкие зеркала, да еще такие большие – в две ладони величиной – но присмотрелся и занервничал.
– Это есть стекло? – спросил он.
– Оно самое, – подтвердил я.
– Я бы, пожалуй, взял его… за пять… хорошо, за десять серебряных монет.
– Двадцать солидов, и оно твое, – спокойно сказал я.
Европеец закряхтел, потом глянул на арабов и быстренько расплатился.
Двумя часами позже мы распродали весь свой товар, обогатившись на восемь тысяч золотых монет – динаров и солидов
– Продешевили, – ворчал Амосов.
– Ничего себе! Это… тридцать четыре килограмма золота!
– Подумаешь! Вон, венецианцы продавали одно большое зеркало по цене корабля!
– Ха! Да когда это было-то? В XIV веке? Или в каком? Тогда зеркала только короли всякие покупали, да богатеи, а нынче Европа нищая! Да ты не волнуйся – если что, поднимем цену. Мы ж монополисты!
В принципе, я тоже жадный. Но два пуда золота… По пуду в час – неплохой КПД!
И мы с ходу начали «раскрутку» – времени раскачиваться не было. Для начала я перетолковал с Рогволтом – тот по совместительству был тиуном у Олега.
Мы договорились с ним, что «Якун Волхв» откроет в Городище представительство – попросту говоря, большой склад отгрохает да избу поставит. Сперва Рогволта сомнения взяли, но пара золотых динаров сделали все ясным как летний день.
Стоило поспешить со стройкой – осень недолгая, а зимой сруб ставить как-то некомфортно. Но Яшка недаром в бизнес влез – была у него предпринимательская жилка!
Зазвал большую артель плотников и каменщиков, прикупил сухого лесу – и представительство стало быстро расти, венец за венцом.
За отдельную плату Рогволт выделил нам целый пустырь, имевшийся в стенах крепости. Пустошь, заросшую бурьяном, держали «на вырост» – вдруг да придется расширяться. Вот и пригодилось.
Плата тут была посерьезнее, но мы честно рассчитались с казной. Заложили фундамент двух больших стекловаренных печей и приступили к главному начинанию – занялись сооружением железоделательного завода.
Место ему нашлось бы и внутри стен, но проблема была в ином – строить завод следовало у реки, у запруды, чтобы вода вращала колесо, а то приводило бы в движение дутьевые мехи.
Так что заложили завод вне стен Городища, но неподалеку, на одной из глубоких проток, на которые здешние места богаты были.
Перегородили саму протоку двумя ряжами – рядами бревен, вбитых в илистое дно, а промежуток между ними заложили камнями и глиной. Получилась вполне надежная плотина.
В ней проделали вешний прорез, чтобы лишнюю воду в паводок сбрасывать, а за плотиной устроили «понурый мост» – по нему-то и должна была стекать вешняя вода. Перед плотиной, в самой запруде, наделали деревянных «свинок» из свай, устроив «вешняный двор» – он должен был уберечь весной прорезы от ударов льдин.
В особом помещении – «колёсном» – имелся ларевый прорез, откуда по «ларю» – коробчатому трубопроводу на стояках – шла вода, чтобы из желоба, перекрытого заслонкой, проливаться на большое водоналивное колесо поперечником в два человеческих роста. Через систему валов и рычагов сила падавшей воды должна была привести в движение мехи, а в будущем и молоты, и пилы.
Яшка руководил «ударной стройкой» – он быстро осваивал старорусский, а я собрал местных рудознатцев, и стали мы копать руду. Здесь ее, как и по всей Европе, добывали по старинке.
Просматривали дно прозрачных озер с лодок и собирали черпаками зеленоватые комки железняка. Рыжеватые и красноватые кусочки попадались под дерном или в лесных болотах – топкие пласты сдирали, луговой дерн срезали, а рудное гнездо доставали лопатами. Порой луговина покрывалась сотнями ям.
