Грибная пора - страница 4

— Эта самая большая. Мамина, — ответила Варя.

Фёдор Данилович устроил девочку с корзиной в коляске. Привёз Варю к её дому, хитро улыбнулся и неожиданно спросил:

— Пойдёшь за моего Кольку замуж?

Варя училась с Колькой и сидела с ним за одной партой. Колька очень походил на отца, был круглый отличник и, конечно, нравился Варе. Поэтому щёки у девочки покраснели, и она строго сказала:

— Пойду, когда вырасту.

— Вот и хорошо. — Фёдор Данилович, довольный, потрепал Варе косички. — Только смотри не передумай.

Лесник помахал девочке рукой и уехал. А Варя уселась на крыльце рядом с корзиной, склонила голову на грибы и тотчас уснула.

Мама и папа там и нашли свою дочь. У папы нога была в гипсе, и он прыгал на костыле. Родители тоже удивились Вариным грибам, но будить дочь не стали. Мама перенесла Варю на руках в постель и принялась хлопотать по дому. Папа, бережно отставив сломанную ногу, уселся читать свежие газеты.

— Не болит? — спрашивала его время от времени мама.

— Нет. — Папа стучал по гипсу костяшками пальцев. — По-моему, плясать можно.

В доме вкусно запахло жареными грибами. Папа и мама ели Варины грибы.

— Дожили, мать, мы с тобой: Варвара грибами кормит! — сказал папа.

— Дожили, отец.

И тут Варя проснулась и услышала голос папы.

— Папа приехал! — закричала Варя. Она вбежала в комнату и бросилась папе на шею.

Папа обнял её.

— А, коза-дереза. Выспалась!

— Папа! Папа! — ликовала Варя, целуя его. Она что-то хотела сказать, но от радости всё позабыла и только повторяла: — Папа! Папа!

— Ты с кем это за грибами ходила? — спросил папа.

— Одна. Я целую корзину набрала! — похвасталась Варя.

— Как одна?

— Да я здесь, рядышком. В первом лесу, у ручья. Я лося видела, белку видела. И меня Фёдор Данилович на мотоцикле привёз.

Ещё в лесу Варя хотела пожаловаться на Полину Захаровну, но теперь обида на соседку прошла. И Варя виновато посмотрела на маму:

— Мама! Мама! Ты только не сердись, пожалуйста. Я вчера молоко пролила. Ох и много. Целое ведро. И Полине Захаровне ничего не досталось. Ты ей дай сегодня, ладно?

— Хорошо, дам.

— И каждый день давай.

И тут Варя вспомнила, что она хотела сказать папе. Она восхищённо посмотрела на его закованную в гипс ногу и умоляюще попросила:

— Папа, покачай!

— Давай попробуем, — согласился папа.

…Скоро в Варином доме собралось много народу. Пришла усталая Полина Захаровна. Пришли навестить папу лесник Фёдор Данилович и бригада плотников. Все ели жареные грибы и хвалили Варю. А потом все замечательно пели. Певцам подтягивала счастливая Варя.

Папа, мама и дедушка взяли Катю на базар.

Базар оказался настоящим чудом. Такого множества людей Катя ещё не видела. За длинными рядами прилавков стояли продавцы. Они продавали мясо, клюкву, грибы, сметану, щавель, веники, топоры. Мимо прилавков шли покупатели, спрашивали цены, пробовали на зуб кедровые орехи и семечки.

У Кати разбегались глаза. Она едва успевала увидеть круглый, как солнце, самовар, а дальше её поджидало другое удивление.

Дяденька в чёрных очках сидел на ящике и продавал большую собаку. Кате очень хотелось узнать, сколько стоит собака и как её зовут, но она вспомнила своё обещание вести себя хорошо и на всякий случай прикусила язык. Мороженого Катя не просила, мама купила его сама. Малиновой газировки мама тоже купила сама. Но когда Катя увидела белое лебединое яйцо, терпению пришёл конец, и она вся задрожала.

— Возьми, моя красавица. Посмотри, какое красивое! — сказал мужчина в соломенной шляпе и протянул Кате яйцо. Она подставила под яйцо обе ладони, поднесла его близко к лицу, зачем-то понюхала и потёрлась о него носом. Яйцо пахло чистотой. Оно было таким большим, гладким и тяжёлым, что расстаться с ним не было никакой возможности.

— Лебединое! — напомнил мужчина.

— Мама, купи! — взмолилась Катя.

— На что оно тебе?

— Возьмите, гражданка. Недорого прошу! — Мужчина говорил эти слова маме, а сам внимательно смотрел на Катю, будто околдовывал её.

— Нет, не нужно нам яйцо, — решительно сказала мама. — Катя, отдай его дяде.

— Не дам! — выдохнула Катя, не выпуская из рук яйцо, которое светилось ровным ясно-белым покоем.