Никогда никому не верьте, если даже вас ведут в нужном вам направлении и если вас ведет близкий и преданный вам друг. Вообще, на этом свете мало чему можно верить. Можно верить Богу, можно верить родителям, но я сам Бог, а родителей моих давно уже нет. И я шел следом за Терентием, рыдая и спотыкаясь, но не верил ему. Не верил, что он приведет меня к Лизе. К той Лизе, с которой начались все мои злоключения на острове.
И я не ошибся. Мы шли уже третий день. А избы не было видно.
- Щуга, - спрашивал я его, - где же изба?
А он только пожимал огромными плечами и шел, шел дальше. И молчал. Сибирь - красивое место. Есть тропинка, может быть, звериная, тогда пройдешь по ней и дойдешь куда-нибудь. А нет таковой тропинки, то будешь продираться через бурелом, пока ноги не обломаешь. Я шел за Щугой, который, конечно, знал все тропинки и мог любоваться этим зеленым морем тайги.
Голова моя постепенно прояснялась, глаза светлели, черное пальто покрылось голубоватым пушистым снегом. Приятные ощущения охватили меня, и я вспомнил, что ровно год назад остался без матери, а потом и без отца. Вспомнил, что познакомился с Форой, вспомнил и соседку по квартире отца, Ангелину Ротову. Вот женщина-то была! Что же я с ней сделал? Не помню. Потом объявился брат. Я что-то и с братом сделал. И тоже ничего не помню. Вот иду черт знает куда, черт знает за каким-то Терентием. А что мне наговорила про него Лиза? А кто такая Лиза? Деревенская девка из избы? И почему я должен ее видеть? А ужас какой я пережил в этом люке! Лапа-мерзкий, Карл Стоишев, а прикидывался всего лишь бухгалтером, а этот генерал - кто такой? Чего ему от меня надо? Может быть, я случайным образом оказался в его месте и мешаю ему? Нет, я никому не хочу мешать. Я должен не идти за Терентием, а исчезнуть тихо. Мысли в голове, которая вновь отяжелела, налилась свинцом, на миг просветлели, и я потихоньку свернул с той тропы, по которой, рассекая воздух, шествовал Терентий Щуга. Я сам найду свою дорогу. Пойду туда, не знаю куда. Найду то, не знаю что. Я улыбнулся своей детской хитрости, которой обучила меня еще в детские годы моя бабушка.
Щуга не заметил моего исчезновения. Я оказался один на один с зеленой массой, которая становилась то черной, то бурой, то фиолетовой. Я находился будто в другом мире. Я сел на пенек и пригорюнился. Что за жизнь моя такая? Ничего не могу довести до конца. Вот хотя бы трактат. Слово - это так важно для людей! Не будь его, мы все бы разбежались вот по такой лесистой местности и не знали бы, что есть Шекспир, Гете, что есть Данте, что есть Скалигер. Да, я не стесняюсь вставлять себя в этот список, потому что я гениален. Пусть пока ничего реального я не создал, но возможно ли гению создать что-либо реальное? Ни один из них так этого и не сделал. Если сделал, то только наметки, только первые штрихи, которые люди подхватили и считают совершенным образцом их деятельности. А я творю свой мир в голове. И разве кто-нибудь из них мог бы соперничать со мной? Все мое повествование закручено и перекручено невозможным образом, а читать все равно интересно. И никто не знает, даже я, кто сейчас может появиться передо мной, пока я сижу на пеньке и что-то обдумываю. А что я обдумываю? Да, ничего. Просто хорошо сидеть на пеньке, смотреть на снег, вспоминать нечто милое из своей темной и безумной жизни.
Много ли больных и умалишенных бегает по просторам острова? Кто знает? Все умалишенные почему-то сбиваются в большие соты городов, строят дома, канализации, банки, высотные здания, казино, публичные дома с саунами и ездят на широких, как корыто, машинах. Зачем они это делают? Ведь жизнь заключается не в этих преходящих прелестях быта. За эти прелести ты все время борешься с кем-то, чего-то боишься, даже если хоть раз выберешься отдохнуть, то и там, в далекой заграничной стране, переживаешь: подцепил Спид от дешевой проститутки или нет? Вот в чем вопрос. Мне скучно с моими современниками. Они суетливы, лживы и скаредны. Помыслы их не распространяются дальше материальных благ. Такое ощущение, что современный мир впал в прагматическую бездну и выбраться из нее не может. Ему нужна помощь. Но никто ему не поможет, так как старикам не помогают, а их убивают.
