Я покачнулся от обрушившегося на меня страшного известия. Значит, подумал я, те серафические слои околоземного пространства, в которых они пребывали после своей физической смерти, их пронзительные явления передо мной в земной жизни, их слова и стенания " фикция, обман. Это мой мозг, мои глаза, потерявшие цвет, формируют такие картины, от которых разрывается сердце и седеет душа, от которых теряешь полное ощущение реальности и нереальности.
74
" Что же мне делать?
" Подожди немного... Постой со мной рядом. Весь мир " в тебе. Только я " вне твоего мира. Я одинока и несчастна. Терентий Щуга был моим мужем, настоящим мужем, а мать Аграфена " больная старушка, в самом деле, была моей матерью. Но однажды, когда я уехала из города и вернулась через три недели, я перестала узнавать их. Терентий, просыпаясь по ночам, выходил на порог и нечеловеческим голосом звал какого-то Скалигера.
" Так это я и есть " Юлий Скалигер.
Лиза посмотрела на меня отрешенно и продолжала:
" Но никто не отзывался на его крик, только однажды нечто в обсыпанном бриллиантами и алмазами, небе мелькнуло огненной струйкой и в тот момент встала и подошла к Терентию моя мать Аграфена и они, обнявшись, продолжали звать своими страшными голосами Скалигера. Я встала рядом с ними, но меня они не замечали и только под утро легли. Мой муж и мать с тех пор очень изменились, но они не переставали меня любить, хотя любили с какой-то жалостью и грустью. А когда я, сильно простудившись, чуть было не умерла, они ходили за мной день и ночь, и Терентий прошептал мне на ухо:
" Милая Лиза, я уверен, что сюда скоро придет Скалигер. Я перестал быть твоим мужем Терентием, ибо он исчез из этого мира, как и мать твоя Аграфена, потому что мы " родители Скалигера " заполнили их физическое существование. Так случилось потому, что ни твой муж, ни мать не в состоянии были осознать свое духовное назначение на этом острове. А наш сын Юлий объявлен Богом фантомами своего больного мозга и ему грозит чудовищная расплата, если мы не вмешаемся. Когда он придет, то ты должна сказать ему первая о нас, о себе.
" Я не могу поверить в это, Лиза. Все это чудовищно и нелепо. Да, я болен, но не настолько, чтобы не видеть всю абсурдность твоего рассказа. Моя болезнь во мне. Это она меня трансформирует, меня гложет тоска по умершим родителям, но я прекрасно понимаю, что я не могу трансформировать мир. И если я что-то вижу, то это что-то вижу только я и никто другой.
" Ты можешь мне не верить, но когда вернешься в дом, то и Терентий, и Аграфена докажут тебе то, о чем я говорила. Но, прежде чем ты это сделаешь, я должна...
Лиза приблизилась ко мне и положила полные белые руки на мои плечи. Я посмотрел на небо: действительно, оно сияло бриллиантами и алмазами. Значит, я был слеп до сей поры, подумал я и поцеловал Лизу в горячие потрескавшиеся губы. Мы упали на пышный быстро тающий под нами снег. Как два зверя, под блистающим небом мы пытались слиться в один комок, кричали, стонали, обуянные страстным желанием одолеть друг друга, причинить боль, растерзать кусок плоти, который вмещает наши железы, кишки, мягкие и податливые мускулы.
Лиза лежала навзничь, голая, бесстыдно раздвинув толстые белые ляжки. Небо сумасшедшим образом сверкало. Вдалеке маячил недостроенный мост через реку, на котором стоял маленький человечек, неожиданно бросившийся вниз.
" Лиза, с моста кто-то прыгнул и разбился.
" Не беспокойся, это Алексей Федорович ставит на себе эксперименты. Он здесь объявился раньше, чем ты. И так каждую ночь поступает.
" Как раньше? Мы вместе с ним вступили на этот остров.
" Возможно, но он пришел раньше, чем ты, к нам
" У вас все не как у людей, " раздраженно сказал я.
" А здесь и нет людей, кроме тебя и меня. Я знаю, ты не любишь толстых русских баб, а пришлось общаться сейчас именно с такой.
Я внимательно прислушивался к словам Лизы. Она лежала на снегу в той же откровенной позе и не собиралась подниматься. Я поправил черный шелковый шарф на своей шее левой рукой в лайковой перчатке и спросил:
" Милая, что ты хочешь от меня?
