— Это всецело зависит от того, какую стрелу выбрать. Мудрый лучник всегда помнит об этом.
Улкеш на секунду задержался около двери, но так и не обернулся, а потом ушел, больше не сказав ни слова. Мгновение спустя Кош тоже ушел.
Официально, встреча завершилась. Синклеру сказали, что больше ничего нельзя решить, пока не состоится собрание Серого Совета и Совета Старейшин, где Ратенн будет отстаивать возрождение рейнджеров и назначение Синклера в качестве Энтил'За.
Деленн сопровождала Синклера и Ратенна по коридору, а потом попросила Ратенна пойти вперед, чтобы поговорить с Синклером наедине.
Когда они медленно шли по пустым залам большого дворца, Деленн начала прощаться.
— Я уезжаю на Вавилон 5 немедленно, — сказала она. — Моя работа все еще там. И я не могу надолго отлучаться.
Синклер почувствовал, что Вселенная внезапно перевернулась. Теперь Деленн возвращалась на Вавилон 5, а он оставался на Минбаре. Он почувствовал волну сожаления, накатившую на него. Он был так близок к возвращению на любимую станцию, и снова чувство долга толкнуло его в другом направлении.
— Я не смогу присутствовать на Совете, — сказала Деленн, — Но Ратенн будет отстаивать мое мнение и говорить за меня.
— Жаль, что не увижу вас там, — сказал Синклер, — было бы приятно увидеть дружеское лицо, когда возникнут проблемы, в чем я не сомневаюсь. Рад был видеть вас снова. Итак, скажите мне, как дела на станции? Как Гарибальди?
— Он в порядке, — сказала Деленн, — Здоров и готов вернуться к своим обязанностям…
И они начали разговаривать обо всех и всем, что было дорого Синклеру на Вавилоне 5.
Деленн провела Синклера к выходу, где его ждал флаер, а потом исчезла во Дворце.
Синклер поднялся на борт, где его ожидал Ратенн. Маленький корабль взлетел в ночное небо.
— Идея устроить эту встречу принадлежала ворлонцам, — сказал Синклер. Ему хотелось выяснить, как минбарец на это отреагирует.
— Да, — сказал Ратенн, — я пытался выяснить, что значат их слова. Они говорят так редко, что делает их слова наполненными большим смыслом.
— Возможно и так, — сказал Синклер, — но я думаю, что ворлонцы просто несут чушь, чтобы позабавиться над нашими усилиями.
Ратенн казался смущенным.
— Почему ворлонцы должны умышленно говорить чушь, посол? Пожалуйста, извините за вопрос, но как это может быть смешно? Наверняка, это невежливо.
Синклер улыбнулся, глядя на озадаченного минбарца.
— Думаю, что у минбарцев очень утонченный юмор, Ратенн. Деленн говорила мне, что минбарцы обучаются юмору, радости и смеху.
— Это верно, посол, — быстро подтвердил Ратенн, — Но ворлонцы не похожи на минбарцев, и я всегда полагал, что они поднялись выше таких простых эмоций как юмор.
— Это может стать большой проблемой, — сказал Синклер.
Ратенн, очевидно, не знал, что ответить.
— Подозреваю, — сказал Синклер, что минбарское чувство юмора очень отличается от земного в некоторых аспектах.
Ратенн кивнул, возможно, чуть сильнее, чем нужно.
— В этом мы совершенно согласны, посол.
— Хорошо, раз уж я возглавил рейнджеров, то согласен учиться минбарскому юмору, радости и смеху. Пожалуй, вы начнете это, если расскажете самую лучшую шутку, которую знаете.
— Шутку, посол?
— Шутку. Смешную историю.
— А, вы имеете в виду смешную историю из моей жизни или из жизни кого-нибудь еще?
— Да, именно так, — сказал Синклер, — но я думал больше о чем-то вроде короткого дурацкого анекдота.
— Дурацкого?
Синклер снова засмеялся.
— Вы не понимаете, о чем я, да?
Ратенн с сожалением склонил голову.
— Прошу прощения, посол.
— Нет, нет, Ратенн. Не надо извиняться. Кажется, мы оба еще многому должны научиться друг у друга. Знаете, я никогда еще не благодарил вас за ту помощь, что вы мне оказывали с тех пор, как я прибыл сюда.
— Это большая честь для меня, — сказал Ратенн, явно с облегчением, — И я поищу в своих записях какую-нибудь «шутку» и, если увижу что-нибудь похожее в минбарской культуре, то обязательно вам сообщу.
Синклер снова улыбнулся и вернулся к созерцанию красочного сияния огней Йедора…
