– Прекрати издеваться! – в ярости заголосил папа, лицо у него пылало огнем. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду эту татуированную обезьяну с непонятно чем на голове!
– Элизабет! – снова вмешалась в разговор бабушка, которая по-прежнему держала в руках тарелку. – Элизабет, только не говори, что этот тип, с твоей точки зрения, нормальный!
Мама пожала плечами.
– Нормальный, ненормальный, кто тут разберет, – ответила мама. – Один украшает себя кисточками на макушке, другой – усами под носом. Какое мне до этого дело?
– Но этот тип явился к твоей дочери! – Лицо у папы приобрело цвет кетчупа. – И тебе до этого нет никакого дела?
– Конечно есть! Но ты мне даже слова сказать не дал! – возмущенно проговорила мама и собралась выйти из кухни.
Папа преградил ей путь.
– Значит, ты одобряешь такие выкрутасы! – прокричал он. – Наверное, это соответствует твоей новой жизненной философии! Тебе плевать, с кем общается твоя дочь, пусть водится со всяким сбродом: со всеми этими бомжами, хиппующими наркоманами и прочими субъектами! Да?!
Мама покрутила пальцем у виска, покачала головой и попыталась протиснуться между папой и холодильником. Но папа выставил руку и перекрыл ей дорогу как шлагбаумом. Мама попыталась отодвинуть «шлагбаум», но ей не хватило сил.
– Я тебя не выпущу отсюда! – прошипел папа.
Тогда мама наступила папе на ногу. Гретхен прекрасно видела, как это было: мама саданула каблуком папе по ступне, да еще как следует припечатала. Папа взвыл, «шлагбаум» тут же опустился, но зато взметнулась другая рука и отвесила маме звонкую пощечину. Бабушка вскрикнула:
– Боже ты мой! Что вы творите? Разве ж нормальные люди так себя ведут?!
Мама отпихнула папу и выскочила в коридор.
Сердце у Гретхен отчаянно билось. Казалось, будто оно бьется в горле, в ушах, в кончиках пальцев – везде. Она побежала за мамой. Та надевала пальто.
– Прости, Гретхен! – сказала мама. – Нельзя было доводить до такого!
Гретхен схватила маму за рукав.
– Мама, – проговорила Гретхен, наморщив нос и сопя. – А у Мари-Луизы найдется место и для меня?
– Где положить тебя спать, конечно, найдется, – немного помолчав, ответила мама. – Даже целая комната… Но знаешь, Гретхен…
Гретхен не дослушала ее. Мама еще продолжала говорить о том, что «нужно хорошенько все обдумать» и «не следует принимать поспешных решений», а Гретхен уже бросилась в детскую собирать вещи. Она быстро сунула учебники и тетради в рюкзак, достала из комода несколько футболок, трусы и носки, завернула все барахлишко в первую попавшуюся юбку и с узелком под мышкой побежала назад к маме. Но к маме уже успели подступить папа с бабушкой – они заняли позицию между входной дверью и мамой.
– Я не дам тебе забрать ребенка! – заявил папа.
– Дорогие, образумьтесь! – умоляющим голосом проговорила бабушка.
– Она-то уже образумилась! – закричал папа. – Все рассчитала! Чем больше детей, тем больше алименты!
– Ведите себя достойно! – воскликнула бабушка.
– Да о каком достоинстве тут речь?! – возмутился папа.
Бабушка взяла папу с мамой за руки со словами:
– Пойдемте в гостиную, поговорим спокойно!
– Я буду разговаривать с ней только в присутствии адвоката! – рявкнул папа.
Гретхен почувствовала, что больше не в силах выносить такое, и закричала. Но опыта у нее в этом деле не было, так что получился скорее не крик, а писк:
– Все, я ухожу! И если мне нельзя идти с мамой, я просто пойду куда глаза глядят! И никогда не вернусь!
Угроза подействовала. Папа с бабушкой сразу замолчали и отступили в сторону. Гретхен выскочила на лестничную площадку и побежала вниз. Мама медленно стала спускаться следом. Гретхен поджидала ее у выхода.
– Я еще с Гансиком поговорить хотела! – со вздохом сказала мама.
– С ним все равно разговаривать невозможно! – отмахнулась Гретхен. – Пусть тоже сначала образумится!
– Трудно требовать от ребенка, чтобы он рассуждал разумно, – возразила мама.
– Ничего не трудно! – не согласилась с ней Гретхен. И добавила, обращаясь к Конни, который попался им у ворот: – Добрый вечер!
Конни с обычной ухмылкой обернулся, чтобы посмотреть вслед удаляющимся Тумбам. Но, когда он уже поднимался по лестнице, ухмылка сползла с его лица. Запыхавшись, он влетел в квартиру и с порога сообщил родителям:
