— Дй да птенчик! — Неля захлопала в ладоши. Лицо Аркадия исказилось и посерело.
— А вы закусите, закусите! Сразу легче станет.— Неля подошла, положила руку на его плечо и, подцепив вилкой кружок колбасы, положила ему в рот, как ребенку. Нагибаясь, она грудью коснулась его плеча, и Аркадий вздрогнул от этого прикосновения.
— Порядок! — пробормотал он и плотнее привалился плечом к поддерживающей его женщине.
Неля усмехнулась и села на свое место. Ляпин, внимательно наблюдавший за ними, снова потянулся к бутылке.
— Первую не закусывают!
— Не наливай ему много, Вася,— попросила Неля.
— Да тут много и не наберешь.— Ляпин поднял бутылку, посмотрел на свет, удрученно крякнул и разлил по стаканам, что осталось.
— А мы переменимся.— Неля поставила свою рюмку перед Аркадием и взяла его стакан.— Хочу узнать ваши мысли.
Аркадий заулыбался, глупо, по-пьяному.
— Поехали! — сказал Ляпин, подавая пример. Неля, не спуская глаз с Аркадия, взяла стакан,коснулась его края губами, потом прикрыла глаза длинными, мохнатыми ресницами и выпила водку спокойно, как воду.
Аркадий встал и двинулся к ней, но Ляпин резко дернул его за руку.
— Сиди!
Все так же пьяно улыбаясь, Аркадий сел и лихо Опрокинул рюмку.
— Да вы покушайте, уважьте хозяйку! — уговаривала Неля.
Она раскраснелась от выпитого и, уже не сдерживая себя, хохотала, глядя на неловкие, пьяные движения Аркадия.
— Хватит тебе! — сердито сказал Ляпин.— Надо о деле поговорить. Что у тебя стряслось?
— А ничего, ерунда! — отмахнулся Аркадий.
— Чего же ты спекся давеча? Не тяни нищего за суму! Говори!
Аркадий потупился.
— Федор Васильевич из бригады… отчислил.
— Что за Федор Васильевич?
— Перетолчин. Бригадир.
— Ну и что?
— Отец узнает… Опять с работы сняли.
— А зачем тебе работа? Что, у отца денег мало? Аркадий хмуро усмехнулся.
— Разве в этом дело?
— Конечно! Политика! — скривился Ляпин. -Комсомолец?
— Нет,— сквозь зубы ответил Аркадий.
— Тоже не беда! За что выгнал?
— Ни за что… Я не виноват совсем. Поскользнулся… Я же не нарочно — а ее придавило.
— Кого ее?
— Наташу… девушку одну.
— Насмерть придавило?
— Нет, она даже сама до медпункта дошла.
— Чего же ты скис? Да хоть бы.насмерть! Что, девок, на стройке мало? Не тужи! — Он хлопнул Аркадия по плечу.— Такую отхватим, закачаешься!
— Не об этом я… Ну их всех…— угрюмо произнес Аркадий.
— По работе тоскуешь? Была бы шея, хомут найдется. Ходи веселей, держи хвост морковкой! В нашу бригаду возьмем. Пойдешь?
— Пойду… куда угодно… п-пойду…— Язык у Аркадия уже заплетался, голова клонилась на грудь, глаза слипались, как он их ни таращил.
— Эх, миляга! — прервал его бормотание Ляпин.— Дозрел! Ну, давай, пошли, пошли!
Он. встряхнул Аркадия, но тот гнулся и качался, словно у него размякли все кости.
— Оставь ты его,— вступилась Неля, до того молча слушавшая их разговор.— И зачем ты его привел? Вот уж, право, связался черт с младенцем!
— Младенец! — захохотал Ляпин.— Экая орясина! — Они стояли друг против друга. Ростом Аркадий почти не уступал Ляпину и в плечах уже начал раздаваться, и только мальчишеская тонкая шея выдавала его возраст.
— Куда он пойдет? — продолжала Неля.—Пусть проспится.
— Ну ты!..— Желваки заиграли на широком, скуластом лице Ляпииа, и он угрожающе подался к Неле.
— Не дури, Вася,— спокойно сказала женщина.-Укладывай его, да пойдем. Я тоже устала. Ляпин еще некоторое время смотрел на нее насу-пя-сь, потом рывком потянул к себе Аркадия и не очень бережно опустил на постель. ;
Аркадий не сопротивлялся. Едва голова его коснулась подушки, как он провалился куда-то в тесную и темную пустоту. И откуда-то издали донеслись до него сказанные с хохотком слова Ляпина: «Попал бычок на веревочку!»
Больше он ничего не слышал.Софья Викентьевна всегда безошибочно определяла, в каком настроении возвращается с работы муж.Захлопнул ли дверь или ровно прикрыл ее за собой; вытер ли, и достаточно ли тщательно, ноги о разостланный у двери мохнатый коврик; приласкал ли пса, с радостным лаем бросившегося навстречу хозяину, или резким окриком вернул его на место, и, самое главное: зашел ли в столовую, где Софья Викентьевна в ожидании его коротала время за книгой или рукоделием, или же сразу наверх в свой, кабинет, в свою «мансарду»,—все это имело значение.
