«ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА»
У этой программы скромная почта: по 100–200 писем после каждой передачи. Авторы «Веселых ребят» никак не стимулируют поступление зрительских откликов в письменном виде — и это сказывается. На телевидении давно уяснили, что зритель в массе своей — как послушный ребенок… Скажешь, даже намекнешь ему: «напиши», и он напишет. Не скажешь — будет сидеть тихо. В одном из выпусков «Веселых ребят» после серии уличных интервью на тему «Что такое вкус?» мелькнула заставка: указующий перст и риторический вопрос «А вы как считаете?» — и тут же приведен правильный ответ из Большой советской энциклопедии. И этого «не-повода» хватило многим дисциплинированным зрителям, чтобы откликнуться, — большинство переписало ответ из той же энциклопедии. Андрей Кнышев, редактор программы: «Должен был у нас идти примерно такой текст: „У нас большая почта — письма, телеграммы, поздравительные открытки, бандероли, посылки — нет, к сожалению, пока лишь денежных переводов, но содержимое отдельных посланий, право же, бесценно". Решено было концовку все же убрать, потому что наверняка пошли бы деньги…»
Было время, когда и Кнышева узнавали на улице. Давно, в 77-м, 78-м годах, когда в эфир выходила молодежная юмористическая программа «Салют, фестиваль!». С тех самых пор я запомнил, как он играл на зубах балалаечным перебором, а на коварный вопрос: «Какой пастой вы чистите зубы?» — бесхитростно ответил: «Пастой „Океан"». Какой славный парень, думал я, удивительно, как это его занесло на телевидение?[37]
…Поначалу «Веселые ребята» выглядели традиционно: молодые юмористы-любители хохмили в студии, разыгрывали сценки и пародии, пели песни и получали очки и призы (в данном случае шляпы-канотье). Лауреаты поехали в Габрово. Один из них, бард Леня Сергеев, вспоминает: «Это была буквально дрессировка. Нас готовили неделю, как „девушек" из одноименной передачи. Учили острить по всякому поводу и без повода и смеяться по взмаху руки. Ко дню съемок мы представляли собой жалкое зрелище: компанию хихикающих полуидиотов… Это было не смешно — до головной боли» (комментарий Кнышева: «А я вот так целый год»).
Пресловутый «новый язык» родился с появлением нового режиссера, Виктора Крюкова. Это был союз, заключенный на небесах. Андрей Кнышев: «Мне всегда виделись странные образы. Например: открывается крышечка в голове гипсового бюста, и из нее вылетают бабочки. Мы пытались что-то в этом духе сделать в старых „Веселых ребятах". Скажем, засовывали резиновый шарик в граммофонную трубу, надували его; потом монтировали, и получалось, будто бы он лопается от музыки. Кустарно, конечно. Благодаря Крюкову я наконец-то дорвался до возможностей телевидения. В гипсовом бюсте я могу не то что открыть дверцу — могу сделать, скажем, бюст с живым человеческим глазом… Крюков сидит за пультом как органист; пальцы бегают по клавишам. Иногда ему удаются такие видеотрюки, что он их не может потом воспроизвести: столько комбинаций, столько возможностей».
Лично мне режиссерская манера Крюкова открыла глаза на то, что такое современное телевидение. Смотря ТВ уже много лет, я тем не менее не подозревал о том, что его средства чем-то принципиально отличаются от элементарного телеглаза в универмаге. А ока-зывается-то, при желании (плюс знание приборов и фантазия) одной игрой на кнопках и клавишах можно выделывать фантастические трюки, которые в кинематографе — в лучшем случае — дала бы сложная и громоздкая комбинированная съемка. Вот «белка в колесе» — женщина на кухне: интерьер статичен, а хозяйка крутится вокруг своей оси, а вокруг нее совершают орбитальные полеты чашки, кастрюли, полотенце. Или — улыбка затравленной китчменами Джоконды мягко переворачивается, обращаясь в свою противоположность. Атрофирование у человека «экологического сознания» иллюстрируется так: из головы невозмутимого мужчины вырезается ножницами кусок, оттуда вылетает бабочка (сбылись, сбылись грезы А. Кнышева…), и вместо нее, под довольную улыбку, въезжает маленький автомобильчик. Трюки эффектные, но далеко не самые сложные. «Реагируют на самое примитивное, — говорит Крюков, — а то, что действительно сложно и интересно для нас, — мало кто замечает». И он описывает один из предметов своей гордости в последней передаче: возникает серое поле и проезжает по экрану справа налево… вот это, дескать, и вправду высший класс. (А я, признаться, и не приметил такого момента…) Трюки, весь фантасмагорический видеоряд — только часть, «буквы» нового языка. А в «слова» они складываются на монтажном столе — и тут «Веселые ребята» тоже держат первенство; есть эпизоды, где на минуту времени приходится до 50 склеек — в десятки раз больше, чем «принято». Этот филигранный монтаж дает темп — вещь не менее важную, чем зрелищность.
