Как он все-таки умер? Он оставил кабинет Гэвина всего лишь с воспаленным горлом и уязвленным эго. Ранка на виске была результатом удара от упавшей на него картины. Неужели Гэвину снова предстояло оказаться в роли убийцы? Неужели этот несильный удар мог стать причиной смерти Хедерингтона?
Гэвин приблизился к постели, позволив свету упасть на безжизненное лицо графа. Его голова была повязана платком, над правым ухом на платке запеклась и засохла кровь. Гэвин помрачнел. При чем тут правое ухо? Золоченая рама картины ударила графа в левый висок.
Постойте! Вот он, этот след! Кожа была содрана на левой скуле, по которой скользнула рама.
Возможно, Хедерингтон и умер от удара по голове, но Гэвин был здесь ни при чем. Кто-то другой нанес ему удар и оставил умирать. Кто-то другой убил его. Кто-то стоявший и слушавший обвинения и намеки в адрес Гэвина.
И он искренне пожелал, чтобы мисс Пембертон и впрямь поговорила с Богом.
Она подошла к постели и встала рядом.
— Пожалуйста, подвиньтесь, — сказала она.
Гэвин отступил в сторону, сел на пухлую подушку на широком подоконнике. И тотчас же вскочил:
— Постойте!
Она не стала ждать, а шагнула прямо к тому месту, которое он только что освободил. И начала стягивать перчатку с левой руки.
— Подождите! — сказал он снова.
— Что не так? — спросила она, держа ладони в нескольких дюймах от лица графа. — Если не считать того, что мы пришли сюда, чтобы дотронуться до мертвого.
— Я… Черт! Я забыл позвать горничных, — сказал он наконец, вспомнив, почему заговорил с ней.
— Я предпочитаю оставаться в одиночестве.
Ее слова прорезали тишину, прервали его речь, потревожили сгустившийся воздух, холодный, тяжелый и окрашенный привкусом смерти.
— Вы… хотите, чтобы я удалился?
Она посмотрела через плечо, и впервые с момента, как они достигли гостевой спальни, их взгляды встретились.
— Нет, — возразила она тихо. — Останьтесь.
— Ладно.
Он остался в комнате, но не сел. По какой-то причине его мускулы дали ему понять, чтобы он оставался в напряжении и был настороже, готовый к неизвестной опасности, притаившейся поблизости.
Мисс Псмбертон медленно кивнула. Ее глаза были огромными, сухими и усталыми. Она повернулась спиной к постели и распрямила плечи.
— Я сомневаюсь, чтобы что-нибудь случилось, но если произойдет, вы единственный сможете вернуть меня сюда, не погубив дела.
Гэвин помрачнел. Он тоже сомневался в том, что что-то может случиться, но, как и прежде, что-то изменилось. Изменилось в ее тоне, манере говорить, в выборе слов. Ее речь больше не походила на речь послушной ученицы и последовательницы Господа, способного связаться и говорить с ней. В ее речи он ощутил… возбуждение. Она казалась нервной, испуганной. Но если ее пугало не общество предполагаемого убийцы, с которым она осталась наедине, то что?
— Вернуть откуда? — спросил он, вспомнив странный выбор ее слов. — Куда вы отправляетесь?
— Я буду здесь. Я буду именно здесь.
Ответ ее был логичным, но выговор искажен, оттого что ее била дрожь. У Гэвина возникло определенное ощущение, будто в том, что происходит, есть нечто нереальное, потустороннее, в чем он не видел смысла. Возможно, ока действительно верила в Бога! Возможно, боялась, что он заговорит с ней. Или что сотрет ее с лица земли за дерзкую попытку вступить с ним в духовную связь и оставит холодной и мертвой, как этот труп перед ними.
Внезапно Гэвина охватило явное и четко выраженное желание остановить мисс Пембертон, не дать ей прикоснуться, к плоти мертвого графа, защитить ее.
Но эта мысль явилась ему слишком поздно.
Ее ладони легли на бледные щеки графа. Она стремительно, со свистом, втянула воздух сквозь стиснутые зубы. И тотчас же замерла.
Гэвин наблюдал за ней несколько секунд, все еще выбитый из колеи тем, как она держала себя, стоя неподвижно, как статуя. Ее тело казалось таким же безжизненным и прекрасным, как саркофаг из слоновой кости, сотворенный по форме и мерке ее тела.
Она стояла столь тихо и неподвижно, что с таким же успехом он мог бы находиться в комнате с двумя трупами. Неприятное ощущение, будто он видит пару трупов, вызвало у него дрожь.
