— Если не считать того, что он туда не ушел, — задумчиво сказала Эванджелина, стараясь вытеснить из сознания воспоминания о восхитительном жаре, исходившем от мистера Лайонкрофта, когда в ее памяти всплыло морщинистое лицо мистера Тисдейла, искаженное яростью. — Я видела, как он хромал по коридору, опираясь на свою трость. Похоже, нога сильно ему досаждает.
— Или произошло нечто худшее, — мрачно заметила Сьюзен.
— Худшее, чем что?
Сьюзен широко раскрыла глаза:
— Конечно, нечто худшее. Он, вероятно, солгал насчет того, что собирается лечь спать. Не так ли? Возможно, он задумал какое-то злодейство.
— Вы сказали, что собираетесь лечь спать, но вот сидите у камина в моей комнате у огня.
— Я вообще мало сплю, и если говорю о том, что собираюсь спать, конечно, это не совсем так. А старики все время спят. По крайней мере, я легко могла поверить Тисдейлу.
Она поглубже опустилась в кресло.
— Ну, еще этот никчемный кузен Хедерингтона, Эдмунд Радерфорд. Его-то совсем уж легко разгадать, он просто бездельник и мот. Думаю, он где-нибудь сидит в одиночестве и накачивается портвейном Лайонкрофта.
— Возможно, он просто устал от танцев или они ему надоели, — высказала предположение Эванджелина.
— Ха! Такой распутник и негодяй, как он? Не сомневаюсь, что он или уже побывал на какой-то тайной встрече, или собирался побывать. Такие приемы, как этот, привлекательны еще тем, что способствуют тайным свиданиям.
— И что это означает?
— Любовные интрижки с гостями, — деловито пояснила Сьюзен. — Разумеется, тайные! Только я удивляюсь, кто мог пасть так низко, чтобы завести интрижку с такой мразью, как Эдмунд. Возможно, служанка. Но уж, конечно, не гостья. Вы заметили, куда он направился?
— Я вообще его не видела. Я по-настоящему не видела и Бенедикта Радерфорда, но слышала, как он кашляет, проходя по коридорам.
— Ах! — застонала Сьюзен, испугав Эванджелину так, что та вздрогнула. — Если этот дом будет моим, то почему бы и мне не включиться в игру, как все остальные? Единственное лицо, которое я видела, была Нэнси, пытавшаяся проскользнуть в свою спальню, и при этом она вела себя до нелепости шумно. Хотя я полагаю, что едва ли стоит стараться не производить шума, когда собираешься выйти замуж за глухого как пень старого шута вроде Тисдейла.
Она подчеркнуто заметно передернула плечами:
— Когда в следующий раз соберетесь побродить в одиночестве по коридорам, вы непременно должны пригласить с собой меня. А где была Франсина? Рядом с мужем, как утверждала?
— Нет, она была… — Эванджелина заколебалась. — Она была возле кабинета мистера Лайонкрофта. Мне так кажется, но я не уверена.
— Еще одно свидание, — выдохнула Сьюзен, и глаза ее за стеклами очков загорелись. — Я так и подозревала.
Желудок Эванджелины сжала судорога.
— Еще одно… что?
— Свидание. Если помните, я упоминала Радерфордов и их злополучную историю. Верьте мне, когда я говорю, что ничуть не была бы удивлена, узнав, что у Франсины шашни с Лайонкрофтом. Она не может противостоять ощущению силы и власти, а Лайонкрофт положительно источает их.
У Эванджелины возникло ощущение, что под кожей у нее появился лед, а руки покрылись пупырышками. Неужели мистер Лайонкрофт покинул коридор, где они целовались, только ради того, чтобы заняться любовью с раскрашенной Франсиной Радерфорд?
— О! — Сьюзен вскочила с кресла и бросилась к Эванджелине. — У вас такой вид, будто вы заболели. Право же, вам пора научиться не поддаваться жеманству и не смущаться по поводу того, что у кого-то с кем-то роман. Я, например, ничуть не огорчусь, если у моего жениха будет тайная любовная связь. Он может сохранить свою любовницу даже после заключения нашего брака. Я ничуть не против. Чем меньше он будет оказывать мне внимания в качестве мужа, тем лучше. В этом случае женщине остается только закрыть глаза и думать о родной Англии.
Эванджелина кусала костяшки своих пальцев. Как она могла быть такой глупой?
Ей было приятно его внимание. Она его поощряла. Она бесстыдно, фривольно и по доброй воле, принимала его.
Неужели пример матери, которая не замечала мужских пороков и считала, что Нейл Пембертон их лишен, ничему ее не научил?
