— Вот и все.
— Вы очень любезны, — сказал Дэн.
И вновь щемящая грусть охватила Бетси. Только что он впервые поделился с ней своими сомнениями и тревогами, но стоило соприкоснуться их телам, как между ними встал барьер отчуждения.
— Это входит в обязанности хозяйки, — ответила она, дожидаясь, пока Дэн натянет халат. — Не хотите перед обедом выпить бокал вина?
Массажная щетка в его руке замерла в воздухе, будто королевский жезл.
— Чрезвычайно заманчивое предложение.
Когда она вынесла поднос на открытую террасу, которая протянулась вдоль задней стены дома, то увидела, что ее гость разместился в плетеном кресле, положив ногу на маленькую скамеечку. Рядом, чуть левее соседнего кресла и софы, красовалась в кадках вьющаяся герань, которой чудом удалось выжить на пустующей вилле. Справа кивали белыми головками цветки барвинка. С моря долетал легкий бриз и трепал кусты олеандра, росшие в маленьком саду, шелестел листьями пальм. В вечернем воздухе пахло дождем.
— Что вы скажете о сценарии, скажем, из шести частей, о небольшой частной авиакомпании и ее владельце, который пытается не дать проглотить себя транснациональному монстру? — спросила Бетси, наливая вино в бокалы. — Это всего лишь замысел, и я, конечно, не смогу сейчас заняться им всерьез, поскольку все время отнимает суиндонский цикл. Но я хотела узнать ваше мнение…
— Скажу, что это интересно. Меня интересуют все ваши замыслы. Если хотите, можете набросать план, а я покажу его Мартину.
— Спасибо, я так и сделаю.
— А вам кто-нибудь рассказывал о том, как частные авиакомпании ведут борьбу за выживание? — полюбопытствовал Дэн, когда она села на софу.
— Да, но уже не отчим. По крайней мере, не официальный мой отчим.
— Сколько же у вас всего отчимов? — изумился Дэн.
— Только два. Мне было двенадцать лет, когда умер отец, и мама вышла за Джорджа, с которым прожила до моего шестнадцатилетия. Когда мне исполнилось двадцать, на сцене появился Федерико. А через четыре года он ушел. Но в промежутках между отчимами у мамы были и другие… знакомства. У одного поклонника была своя авиакомпания, на которую нацеливалось крупное объединение, но ему удалось отбить атаку.
— Ваша матушка, по-видимому, пользовалась успехом у мужчин, — заметил Дэн.
— И до сих пор пользуется, — нехотя подтвердила Бетси и замолчала. Стоит ли открывать ему, кто на самом деле ее мать? Она задумалась, чувствуя внезапное искушение отбросить осторожность и поделиться правдой. Но если она это сделает, придется ответить на ряд неизбежных вопросов. Бетси медленно поднесла бокал к губам. И тогда со сцены исчезнет нынешняя, овеянная неким ореолом героиня, уступая место… Нет, ни за что!
— Вы, кажется, очень преданная дочь, — произнес Дэн, поудобнее устраивая ногу на скамеечке. — Но, наверное, вам тяжело было выносить ее бесконечные… метания, как называет это Мартин.
— Не особенно, я была к подобному готова. Отец тяжело болел и знал, что умирает. В последние дни он много говорил со мной о будущем, — с грустью пояснила Бетси. — Ему удалось объяснить упрямой малышке даже то, что не всегда доходит до взрослых умников. Я начала понимать, что с мамочкой мне придется нелегко. Но я не имею права на предательство.
— Потому что вы сильная, как и он?
— Возможно.
— Нет, это точно. Вы сильная натура, а временами бываете просто несносной поборницей нравственности, — ввернул, желая поддразнить ее, «маэстро».
Бетси немедленно показала ему язык.
— И ведете себя, как ребенок, — добавил Дэн.
— Мама всегда привлекала к себе определенный тип мужчин — по-своему милых, но лишенных ответственности. Все они предпочитали ни к чему не обязывающие отношения, — хитро сощурившись, продолжала Бетси. — Легко сходились, легко расставались.
— Ваша мать не пыталась их удержать?
— Нет. Она привыкла играть роль бабочки, перелетающей с цветка на цветок. В ней действительно море обаяния. Если бы вы встретили ее, то наверняка влюбились бы, как и большинство любвеобильных представителей сильного пола.
— Наверное, на вас угнетающе действовала недолговременность ее романов, — сказал Дэн, не обращая внимания на очередную подколку.
