Джейк рассеянно усмехнулся.
— Может быть. Или, возможно, у меня были занятия, не позволившие мне сомкнуть глаз ночью.
Сейчас он не лгал. Ночью он благонравно трудился над очередным учебным пособием — инструкциями по ремонту компьютеров — и не ложился, чтобы успеть одолеть его, но голая правда могла заставить ее смягчиться и даже проникнуться к нему симпатией. Он этого не хотел.
— Именно сейчас я мог бы немного полежать в постели, — с усталой усмешкой признался он.
На долю секунды в ее фиалковых глазах мелькнула паника, желание выскочить за дверь и сбежать. Затем она медленно скрестила на груди руки и холодно посмотрела на него.
— Ну что ж, придется ущипнуть вас, если вы начнете дремать. Нам надо работать, мистер Уокер.
Господи, ну и характер у леди! Он старался вывести ее из себя, хотел заставить ее каждый день расстраиваться (но с небольшими передышками), однако не похоже, что она позволит ему одержать над ней верх.
Может, в ее глазах и было написано «наивная, пугливая женщина», но она, кажется, всерьез намеревалась заставить его самого кричать «караул».
Ну ладно. Раз ее потянуло на чопорные уроки, он тоже может преподать ей урок.
Джейк растянул губы в широкую улыбку и шутливо поднял брови.
— Ущипните меня, если вам так хочется, Тесс. Когда будете щипать, обещаю стоять смирно.
С этим заявлением он, кажется, перебрал. Джейк ожидал всякого, например, что она рассердится или же застрелит его на месте. Однако совершенно не ожидал внезапной бледности, покрывшей ее лицо, заметно участившегося дыхания и неожиданно покаянного взгляда.
— Я… ох, черт, я думала, что вчера мы полностью выяснили отношения, — робко произнесла она, — но с моей стороны, разумеется, было наивно и глупо так думать. Вы, конечно, все еще сердитесь на меня, и это можно понять. Возможно, в тот день вы с Кэсси и совершили ошибку, но поверьте, я вовсе не хотела, чтобы вас исключали из школы. Будь я старше и опытнее, а главное, смелее, то выступила бы в вашу защиту или, по крайней мере, прикрыла бы дверь…
Она в нерешительности запнулась, в ее голосе явственно слышались извиняющиеся нотки, и Джейк почувствовал, что готов ступить на опасную дорожку.
— Черт, вы думаете, что я вас осуждаю, считаю виновной за тот день?
— Ведь именно мои ответы на вопросы директора решили вашу участь.
Джейк удивленно и недоверчиво покачал головой.
— Забавно. Вы даже не представляете, сколько раз перед тем я сидел в кабинете директора. Вероятно, этот стул еще не успел остыть с того времени, как я сидел на нем в последний раз. Моя бедная мать тратила на визиты в школу больше времени, чем на хлопоты по домашним делам. Кроме того, именно я находился в треклятом чулане. Меня погубила моя собственная глупость. Как же я могу осуждать вас за то, что вы просто честно отвечали, Тесс?
Она все еще смотрела с виноватым видом, то открывая, то вновь закрывая рот.
— Вина тут не ваша и не Кэсси, — твердо сказал Джейк.
Сказал, как думал. Тесс не сделала ничего плохого, а Кэсси, конечно, могла бы дернуть его за одежду и спрятаться, но сейчас он понимал, что в тот день она плохо соображала. Когда она повела его в этот чулан, она была безумно испугана, безнадежно несчастна и нуждалась в утешении. Ей хотелось кому-то довериться, хотелось, чтобы ее успокоили, поддержали и вернули веру в людей. Как бы то ни было, именно он попытался утешить бледную, дрожащую Кэсси, хотя прекрасно знал, что малейшая провинность окончательно опозорит его и перечеркнет любые надежды на аттестат. А его матери так хотелось, чтобы ее сын окончил среднюю школу… В этом городе он всегда ходил по тонкому льду, но, когда его бывшая подруга прильнула к нему в чулане, Джейк не смог ее оттолкнуть. Он обнял ее, и теперь уже бесполезно гадать, что же было бы дальше. Их обнаружили, он принял как должное свой позор и закончил именно так, как все всегда и предполагали.
Джейк очнулся от воспоминаний и увидел, что Тесс снова ему улыбается. Проклятье…
— Я слышала, что Кэсси переехала в Хайтауэр, — испытующе гладя на него, осторожно проронила она. — И… родила ребенка.
Джейк глубоко вздохнул. Он понимал, какого ответа она ждет. Надеялась, что он удивится. Ее идеалистическое «я» желало, чтобы все мужчины в ее мире были скрипяще-чистыми и жили в стерильных белых домиках, творя добрые дела. Ей хотелось повернуть его прошлое вспять, чтобы он заверил ее, что все россказни о нем — всего лишь куча вранья. Это могло сделать общение с ним более приемлемым и приятным. Ей хотелось, чтобы он обелил себя перед ней.
