Поняв, что я не скажу ей, Эмили вздыхает и поворачивается к своей кровати.
— Я выжрала цистерну бухла, просто чтобы собраться с духом и задать тебе этот вопрос, мудак. Меньшее, что ты можешь сделать — ответить на него.
Возможно, я на него и отвечу... когда-нибудь. Я замечаю большой комок паутины, застрявшей в ее хвостике — без паучка, к счастью для нее.
— Зачем? — спрашиваю я, шагая ближе.
Эмили замирает, ее тело каменеет, когда я протягиваю руку и вытаскиваю паутину. Ее брови, уже больше не идеально выщипанные, сходятся вместе, а губы раскрываются, испуская горячее быстрое дыхание. Я отпускаю мягкую порванную паутинку, на которую она даже не смотрит, и та падает на пол.
— Потому что ты пугаешь меня.
Она изгибает свое тело так, чтобы стоять прямо ко мне лицом. Ее плечи напряжены, а нервы на пределе. Я знаю, потому что даже воздух между нами потрескивает от напряжения. Едва ощутимо, в нескольких сантиметрах от моей, ее грудь начинает вздыматься, дышать становится сложно.
Я склоняю голову набок.
— Я пугаю тебя?
Она кивает, слегка шатаясь.
— Не всегда... иногда.
Я с трудом сглатываю, проглатывая слова «не пугайся» и «тебе нечего бояться...», потому что она должна быть напугана, и ей действительно есть чего бояться. Я никогда не причиню ей физической боли, но эмоциональную... эмоционально я уже предал ее. Я не такой, как Эмили — медсестра из Нью-Йорка, ухаживающая за больными и ранеными. Я совершал ужасные вещи, чтобы суметь оказаться здесь. Я забрал жизнь — четыре жизни — и сделал это без угрызений совести. Если бы она знала... то не была бы здесь и сейчас со мной. Но я нуждаюсь в ней.
Она нужна мне, и не только для реализации плана разрушить империю Черепа.
Я эгоистично нуждаюсь в ней.
Мне нужно ощущение реальности, которое она привносит в мою жизнь. Она не дает мне сойти с ума. Она не впускает меня в мою же собственную голову. В этом все и дело — в мести. Это не временное состояние. Это болезнь, зараза, которая поглощает тебя миллиметр за миллиметром, и остальное перестает иметь значение. Моя ненависть к Черепу залегает намного глубже, чем работа моего брата на него. Череп — причина, по которой я потерял родителей и сестру. То, что Джоэл работает с Черепом — всего лишь вишенка на чертовой вершинке мороженого, которое Череп преподнес мне. Я не буду сидеть сложа руки. Не в этот раз.
Мне нужно, чтобы она дарила мне ощущение реальности. Это не позволит мне рехнуться и удержит подальше от мыслей, блуждающих в моей голове.
— Ладненько, — заявляю я, сделав небольшой шаг назад, подальше от ее дрожащих губ. — Я и должен тебя пугать.
Отворачиваюсь от нее и делаю шаг в сторону двери. Останавливаюсь, когда своей маленькой рукой она обхватывает мое запястье. Она ощущается хорошо — даже лучше, чем хорошо. Мне нравится это. Мне нравится мягкость ее кожи, хотя она провела в подземелье довольно долгое время.
— А еще с тобой я чувствую себя в безопасности.
Я смотрю на нее, ощущая, как эти мягкие пальчики скользят вверх по моей руке и останавливаются на локте. Изучаю ее застенчивое выражение лица, и оно не сходит, пока откровенный огонь не вспыхивает в радужке ее глаз, говоря, чего она действительно хочет. Немного выпивки — это все, что требуется, чтобы превратить ее отвращение и ненависть ко мне в желание? А что потом? Утром она опять будет злиться? Лучше оставлю ее пьяной — так мне не придется иметь дело с ее припадком.
— Я думал, ты ненавидишь меня, — заявляю я, придвигаясь еще ближе.
Нависаю над ней, и она вытягивает шею, чтобы встретиться со мной взглядом. Она красива со всех сторон. Интересно, знает ли она это?
Эмили прищуривается, ее плечи напрягаются.
— Я не ненавижу тебя. Я ненавижу то, что ты сделал, а в этом есть разница.
— Я спас твою задницу.
Она сжимает челюсть и с трудом сглатывает.
— В первую очередь, ты мог бы спросить, нуждается ли моя задница в спасении.
Это и ежу понятно.
— Нуждалась.
— Не тебе решать.
Не мне решать?
— Черта с два, если это не так.
Я никогда не пойму, что происходит в ее голове.
— Это не так, Джай. Я достаточно взрослая, чтобы принимать свои собственные решения. Я не нуждаюсь в тебе.
