Эмили
Во рту у меня помойка, ладно, даже хуже, чем помойка. В голове грохочет так громко, что я не могу заставить себя открыть глаза. Даже слабый оранжевый свет над головой ощущается, как суровое солнце. Я зарываюсь лицом в жесткую подушку и вдыхаю ее чистый, свежий запах. Мне нравится, как она пахнет, и я наслаждаюсь ее едва различимым мужским ароматом. Замираю, когда понимаю, что это не мой запах, и что у меня нет подушки. Без какой-либо стимуляции мои соски мгновенно твердеют, а мурашки начинают бежать узкой дорожкой от волос по спине. Я знаю этот запах. Я была окружена им, вдыхала его. Я пробовала его кончиком языка и терлась об него голым телом.
Мучительно щурясь, я приоткрываю один глаз и моргаю до тех пор, пока линии передо мной не проясняются и преобразуются в очертание сильной челюсти не дальше, чем в паре сантиметров от кончика моего носа. Тени на его коже делают ее темнее, подбородок покрыт немного отросшей щетиной. Его веки закрыты и прячут от меня глубокие синие глаза. Как я здесь оказалась? Я отчетливо помню, что засыпала на своей раскладушке. Не припоминаю, чтобы он перетаскивал меня с одной постели на другую. Или я была настолько пьяной?
Грудь Джая мирно приподнимается, упирается в мою и опадает через секунду или две. Упирается снова, а затем опадает. Он спокоен — совершенно спокоен. Открыв второй глаз, я приподнимаю голову, чтобы оценить уровень нашего переплетения. Его сильное бедро лежит между моих, а мое левое колено поверх его бедра. Только подумав об этом, я тут же начинаю ощущать, что правое бедро и ягодица совершенно онемели от тяжести его ноги. Его большая рука обнимает меня за талию, а другая находится под моей шеей. Мой переполненный мочевой пузырь болит, и пуговицы джинсовых шорт до боли врезаются в кожу. Тошнота накатывает волнами, прекрасно гармонирующими с каждым приступом пульсирующей боли в голове. Я в Аду — большом, мучительном, но полуэротическом, черт возьми.
Пытаясь не разбудить Джая, мне каким-то образом удается сдвинуть его руку и приподняться на одном локте. Выбраться из-под его руки — это самая легкая часть. А вот освободить ногу... мышцы покалывает сверху донизу. Я больше этого не выдержу. Слегка кручусь, закусив нижнюю губу от смеха, грозящего вырваться из груди от ужасного покалывания в правой ноге. Когда пытаюсь выдернуть свою ногу, Джай немного смещается, и я откидываю голову в сторону от его лица, не обращая внимания на свой мозг, впечатывающийся в переднюю часть моего черепа. Брови Джая нахмурены, волосы в беспорядке. Могу только представить, как выгляжу сейчас я — спутанные волосы, налитые кровью глаза и липкая кожа. Это нечестно, что я выгляжу так, когда Джай будто сошел со страниц журнала. Мне действительно нужно перестать смотреть на него спящего. Если он откроет глаза, то я буду выглядеть как огромная рептилия... но я не могу отвести взгляда. Я заворожена его сонной абсолютной красотой и безупречностью. Вау. Насколько жалкая эта чертова мысль? Я не могу отвести глаз от него — от его красивых, полных губ.
— Почему ты так смотришь? — бормочет он, его глаза по-прежнему закрыты.
Я пугаюсь, в то время как горячий жар, обжигающий мое лицо, может посоперничать с раскаленной лавой. Это было так заметно? Мое дыхание было слишком тяжелым? О, Боже. Пожалуйста, не говори мне, что я тяжело дышала.
— Я не смотрю! — говорю я, слегка обороняясь, но мой голос немного хриплый. Я прочищаю горло. — Я размышляла, следует ли мне разбудить тебя. У меня нога онемела.
Милая отговорка, лживая сучка.
Джай открывает глаза, с треском проваливаясь в том, чтобы сдержать ухмылку.
— Все для того, чтобы помочь тебе спать по ночам, Эм.
Эм? Такое впервые. Может быть, «Котенок», наконец-таки, пропадет из его лексикона? Было бы чудно, если бы он регулярно называл меня моим настоящим именем, а не каким-то слабым, наивным животным.
