Она тут же обвила его шею руками, хотя ради приличия и стала протестовать:
— Что это на тебя нашло?
Если бы Миколас был до конца честным с ней, то сказал бы, что не имеет ни малейшего понятия. Он не делал такого прежде не с одной из своих женщин. По правде говоря, он вообще презирал публичное выявление чувств, и все его пассии были в курсе, что могут рассчитывать максимум на мимолётное прикосновение. Миколас предположил, что это по той причине, что он понимал, дай любой из тех женщин только повод, они тут же вцепятся в него мёртвой хваткой. А вот Вельвет была совсем другой. Она практически шипела на него каждый раз, когда он пытался взять её на руки на людях, от чего ему ещё больше хотелось прижать её поближе.
Вельвет неожиданно укусила его за ухо, на что Миколас тут же встретил её взгляд, вздёргивая бровь, хотя его член моментально отреагировал на такой ход.
— Ты витал в облаках, — Вельвет приходилось всё проговаривать ему на ухо из-за слишком громкой музыки в клубе. — О чём думаешь?
— О твоём вопросе, — его слова щекотали кожу её шеи, от чего Вельвет вздрогнула. Когда он усмехнулся и притянул её ещё ближе, она поняла, что именно такой реакции он и ждал.
— Засранец.
Миколас только улыбнулся в ответ.
— Но я действительно именно об этом и думал, любовь моя.
— Оу. Ну и как, надумал ответ?
— Да, — выдохнул он ей на ухо. — Просто люблю сводить тебя с ума.
На этот раз, всё её тело пробрало дрожью, и даже когда она отважно встретила его пристальный взгляд, трепет не покидал её. Серьёзно? Когда Вельвет посмотрела на него, поняла, что он действительно говорит правду, и ту же ласково проворковала в ответ:
— Засранец, — и тут же вновь укусила его за ухо в отместку. Миколас не раз предупреждал её не возбуждать его в общественных местах. Это было стопроцентное отвлечение, а он не любил быть отвлечённым в окружении людей, которым не доверял.
Но, конечно же, как только он предупредил не делать подобных вещей, она тут же взялась за это с пущим рвением. Он вроде как хотел видеть в ней сексуальную кошечку на публике, хотя знал, как она этого не любит.
Осознание того, как много в них схожего, заставило Вельвет ещё раз прикусить мочку его уха.
— Какого чёрта, Вельвет? — Но то, как его член упирался в её бедро, говорило о том, что он совсем не несчастен от её действий.
— Думаю, что хочу, чтобы ты взял меня сейчас же, — проговорила она ему на ухо.
Он посмотрел на неё так, словно хотел одновременно придушить и трахнуть хорошенько.
В ответ она захлопала ресницами.
— Пожалуйста? — А уже через мгновение она смеялась. Он никогда не медлил, когда речь заходила о сексе. В считанные секунды они оказались в женском туалете, Миколас быстро запер дверь, и припечатал её к стене.
— Со мной шутки плохи, — его голос казался звериным рыком, и был наполнен диким желанием прежде, чем он впился в её сочные губы.
— Но ведь тебе понравилось, не так ли? — Промурлыкала она. Он уже высвободил свой член, и в очередной раз разорвал её трусики, обрывки которых отбросил в сторону на пол к её сумочке. Вельвет притворно вздохнула.
— Потрошитель трусиков, — но она едва успела договорить, как он уже скользнул в её уже влажную киску, в самое желанное им место на свете.
Миколас не утруждал себя разговорами, полностью сосредоточившись на том, как получше трахнуть Вельвет. Он не сводил с неё глаз, каждый раз выходя и проникая в неё, ему нравилось наблюдать за её расфокусированным взглядом, который полнился желанием. Ему нравилось, как она слегка постанывала, зная, что такого она не делала больше ни с кем.
Его член был всё ещё внутри неё, когда Миколас понёс её к умывальнику, припадая губами к груди. Он склонил её так, чтобы без труда войти сзади, и прорычал:
— Крепче держись.
Вельвет сделала, как было велено. И, слава Богу, потому что на этот раз, Миколас не собирался сдерживаться. Он проникал в неё с такой силой, что она была не в силах издать хоть малейший звук. Он превратился в дикого зверя, до боли впиваясь руками в её грудь, и, о, Боже, она не могла насытиться им.
Даже звук ударов его яиц о её бёдра, действовал на Вельвет гипнотически, как и шум жадных проникновений в её тугую и полную соков желания киску. Но вскоре, ей стало мало воздуха, сердце грохотало, как ненормальное, и она становилась всё туже и туже…
