У Аль-Каиды крупный случился завал,
И великий триумф – у ковбоя.
Тот, кто спать не давал, кто все время взрывал,
Наконец не вернулся из боя.
Он грозил невпопад, на законы поклал,
Торговал наркотой и рабами,
Но по совести жалко – не знаю, как вам, —
Что теперь он достался Обаме.
И детали кровавые мир потрясут,
И момент подозрительный, странный…
Надо было, мне кажется, все-таки в суд —
Хоть в Гаагский, а лучше в Басманный.
– Что за пафосный бред! – Вы воскликнете вслух,
Пацифизма не вынеся на дух.
Неужели иссякнул наш доблестный дух,
Выражаемый только в парадах?!
Неужель нашей воинской славе кранты,
И знамена мы свесили набок,
И удел наш – народные типа фронты
С Надей Бабкиной, клянчащей бабок?!
– Разумеется, нет! – Я воскликну в ответ.
Мы бываем жестоки в реале.
Мы иных террористов по нескольку лет
И по нескольку раз убивали.
Но ведь можно гуманно, без яростных рож
Одержать над Усамой победу.
Как он был бы в спортивном костюме хорош,
В Белый дом приезжая к обеду!
Чтоб уютно дымился террора очаг,
Прикрываясь пиаром нехитрым,
Чтобы в гости к нему приезжала Собчак
Или кто там у них – Пэрис Хилтон?
Вот как надо с врагами мириться вничью.
Вы из нас сотворили изгоя,
Но у нас бы Усама отстроил Чечню,
А у вас не вернулся из боя.
